Забытая ария бельканто

«Пронесло, – Максим встал. Любопытство побороло страх. – Надо посмотреть, что она делает, – бесшумно прокрался к двери и выглянул из комнаты.

Никого. Пол неприятно холодил босые ноги. Максим на цыпочках поднялся по лестнице. Вжимаясь в стену, двигался по коридору, проверяя двери. В гостиной пусто. В туалете с ванной темно. Гостевые комнаты заперты.

«К бабушке? Зачем? – его вдруг осенило. – А вдруг это воры? Жаба им сказала, что я один остался, вот и залезли. – От страха затряслись руки. Зря не взял лук или кочергу! Он вернулся в гостиную и выхватил из чехла бильярдный кий. – Отбиваться буду».

Перед дверью бабкиной комнаты остановился и прислушался. Ни звука. Не мог же он ошибиться? Точно кто-то проник в дом! Максим заглянул в замочную скважину.

Домработница рассматривала в большую лупу какую-то вещицу. Максим поднял кий, напряг шею и пинком открыл дверь:

– Что вы здесь делаете?!

– А-а-а! – она вскочила, уронив деревянную резную шкатулку. Драгоценности рассыпались по полу.

– Это бабушкино!

Жанна Яковлевна кинулась подбирать бусы, кольца, сережки, браслеты, большие красивые ленты с камнями – Максим не знал, как они называются – и складывать все в шкатулку.

– Конечно, конечно, – красная, она пыхтела, ползая на коленях, – Алиса Витальевна просила свезти к ювелиру сережки: замочек заедает.

– А почему вы крадетесь, как шпионка? – наседал Максим. Страх исчез. Осталось злорадство.

– Чтоб тебя не разбудить, Максимушка.

– Я не спал. Все слышал. И ви-дел! – он взял со стола «Сто балетных либретто», засунул книгу подмышку и чинно проследовал вон.

«Пусть теперь только попробует бабушке на меня пожаловаться!» – вернул кий на место, уселся поудобнее и принялся за «Аиду».

Максим перестал таскать конфеты. Всякий раз, как находил лакомства, перед глазами вставала Жаба, копающаяся без спроса в бабкиных вещах. А уж на нее он точно не хотел походить.

Как-то раз он включил телевизор. Домработница тут как тут. Достала свой блокнот, но Максим вытащил из кармана припрятанную бумажку и громко зачитал:

– Десятое апреля двухтысячного года. Шкатулка, – он насмешливо наблюдал, как лицо Жабы покрылось красными пятнами. Она шумно задышала и поджала тонкие губы. С того дня домработница присмирела.

Максим покончил с утренним туалетом, вернулся в комнату, облачился в джинсы и водолазку и заспешил на кухню. В дверях приостановился. Жанна Яковлевна стояла у окна вполоборота к садовнику, раздувая ноздри. Презрительно сжатый рот напоминал куриную гузку. Иван Семенович в длинном белом фартуке поверх пиджака хлопотал у плиты.

Домработница скрестила руки и насмешливо наблюдала за ним.

– Может, вы у нас в кухарки заделаетесь?

– Может, – ответил садовник спокойно и налил в глубокую тарелку три половника супа. Поставил на плоское блюдо и посыпал рубленой зеленью. – Не велика премудрость.