Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800

Однако, если такая реформа и могла решить или хотя бы смягчить проблему дефицита финансов, для этого требовалось время. А близкая угроза внешнего вторжения его уже не оставляла. Хотя Бонапарт и Клебер разбили у горы Фавор войска, собранные дамасским пашой для помощи Акре, основные силы османской армии в дело еще не вступали. Из Сирии приходили сведения о том, что великий визирь Османской империи Юсуф-паша ожидается в Дамаске с армией из Константинополя, предназначенной для вторжения в Египет. После прибытия в Каир Клебер получил донесение от агента из Сирии, которое шеф батальона{184} Марк Антуан Жофруа, комендант форта Эль-Ариш, прислал вместе со своим письмом от 1 сентября:

«Абдулла-паша ожидает в Дамаске Юсуф-пашу, который со дня на день должен прибыть сюда с армией из Константинополя. Однако, пока его ждут, никто в Сирии не сдвинется с места. Джаззар-паша не проводит в своих владениях никакой мобилизации, довольствуясь тем, что активно восстанавливает Акру. В Яффе никого, и этот почти полностью разрушенный город остается всё в том же разоренном состоянии, в каком мы его оставили. Складов провианта нет ни в Яффе, ни в Газе. Предполагается, что Джаззар-паша, опасаясь как одной стороны, так и другой{185}, решил в предстоящей схватке соблюдать нейтралитет. Говорят, что султан доверил ему командовать караваном паломников в Мекку, но он отказался, сославшись на свой возраст и нынешнюю ситуацию.

В Газе мамлюки. Они вошли туда одновременно с уходом французской армии. Их насчитывается 300-400 человек. Вместе с ними там находятся 200 конных янычар султана, набранные в этой местности. Они питаются тем, что купят, и не имеют ни малейших запасов продовольствия. Говорят, что Алфи-бей, бывший губернатор Шаркии, соединился с Ибрагим-беем и часто предпринимает разведывательные рейды до Хан-Юниса, где проводит по несколько дней»{186}.

Впрочем, ситуация быстро менялась, и уже 7 сентября Клебер сообщил генералу Дезе, который продолжал гоняться в Верхнем Египте за Мурад-беем:

«В Сирии всё пришло в движение. Юсуф-паша в Дамаске. Там уже должны собраться 80 тыс. чел., и все они двинутся прямо на Каир. По пути, я полагаю, им встретится ужасный враг - голод»{187}.

Чтобы осложнить задачу великому визирю и оттянуть предстоявшее вторжение, Клебер запретил под угрозой смертной казни продавать из Египта в Сирию продовольствие, прежде всего рис и зерно{188}. Генерал Рейнье, чья дивизия стояла в Салихии и кому подчинялись гарнизоны Эль-Ариша и Катии, получил приказ перехватывать идущие в Сирию торговые караваны с продовольствием и изымать таковое в пользу армии{189}. Вместе с тем все эти меры могли лишь отсрочить грядущее столкновение, но не предотвратить его. А потому Восточной армии предстояло по воле Бонапарта не меньше года защищать Египет от объединенных сил Османской империи, Великобритании и России, не получая подкреплений и не имея денег даже на выплату жалованья личному составу. Детальное ознакомление с состоянием дел в полученном им от предшественника хозяйстве побудило Клебера всего лишь месяц спустя после отъезда Бонапарта сделать решительный шаг в сторону от намеченной тем политической линии.

Спор длиною в годы

Подробно изучив за три недели пребывания в Каире положение дел в армии, Клебер представил свое видение ситуации в пространном послании Директории Республики от 26 сентября 1799 г. Фактически он подвел тем самым итог годичному пребыванию своего предшественника во главе экспедиции. Уже одно только это должно было привлечь к данному документу внимание Бонапарта, всегда проявлявшего заботу о том, в каком контексте его имя окажется вписано в анналы истории. Ознакомившись далее с письмом Клебера, читатели без труда поймут, почему оно Бонапарту не понравилось. Однако еще больше ситуацию усугубляло то, что оно стало достоянием широкой публики, к тому же самым неприятным для Бонапарта образом. Судно, отправленное из Египта во Францию с почтой, включавшей одну из копий данного послания, было перехвачено английскими кораблями, и корреспонденция попала в руки неприятеля. Англичане опубликовали ее, чтобы вся Европа из письма Клебера узнала, в каком состоянии бросил в Египте свою армию человек, ставший к тому времени Первым консулом Франции{190}. О том, сколь болезненным оказался для Бонапарта этот удар по репутации и самолюбию, можно понять из того, что полтора с лишним десятка лет спустя, находясь на острове Святой Елены, бывший император обратится к анализу этого, уже давно, казалось бы, забытого общественным мнением, документа, чтобы написать его опровержение. Далее я приведу целиком текст Клебера с комментариями Бонапарта, а затем, опираясь на данные имеющихся у нас источников, попытаюсь определить, чья версия событий точнее: