Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800

Да и сам Бонапарт в упомянутом письме Директории попросил прислать 20 тыс. ружей, 40 тыс. штыков, 5 тыс. сабель, 6 тыс. пар пистолетов, 10 тыс. саперных инструментов{206}. С аналогичным пожеланием Бонапарт 30 июня 1799 г. обратился к французскому коменданту островов Иль-де-Франс (Маврикий) и Реюньюн, попросив отправить в Египет 3 тыс. ружей, 1,5 тыс. пар пистолетов и 1 тыс. сабель{207}. В свете подобных запросов утверждение Клебера о нехватке оружия и снаряжения выглядит более правдоподобным, нежели бодрые реляции Бонапарта, сделанные задним числом.

Клебер: «Войска раздеты, и это отсутствие одежды тем более прискорбно, что, как признано, оно в этой стране является одной из главных причин дизентерии и офтальмии - постоянно доминирующих болезней».

Бонапарт: «Недостатка в сукне, как и в снаряжении, не было, поскольку сводки по складам показывают, что драп в запасе имелся, обмундирование изготавливалось, и в октябре армия получила новую форму. К тому же как могло не хватать обмундирования в стране, которая одевала три миллиона человек в Африке и Азии и которая в таком большом количестве производила хлопчатобумажные ткани, парусину и сукно?»{208}

Оппоненты, как видим, по данному вопросу придерживаются прямо противоположных мнений, поэтому в качестве третейского судьи обратимся к лицу нейтральному, каким, бесспорно, можно считать генерала Дюга. До Египетского похода их пути с Клебером не пересекались, к числу друзей последнего Дюга не принадлежал, а, напротив, служил под началом его недоброжелателей, прежнего и нынешнего - Гоша и Бонапарта. Вместе с тем старый служака и человек чести, Дюга не лебезил перед начальством и всегда умел четко изложить ситуацию, не пытаясь ему потрафить. Неоднократно подменяя Бонапарта «на хозяйстве» в Каире, он прекрасно представлял себе положение армии в центре и на местах. 14 октября 1799 г. Дюга в письме Баррасу, Директору Республики, кратко, но выразительно описал текущее состояние Восточной армии:

«Признаюсь, гражданин Директор, я не мог поверить, что Бонапарт покинул нас в том положении, в котором мы находимся: без денег, без пороха, без ядер, а часть солдат и без оружия. Александрия - это большой укрепленный лагерь, в котором нет и половины необходимых для его защиты орудий; [форт] Лесбе{209}, возле Дамьетты, едва прикрыт оградой; часть стен Эль-Ариша того и гляди сама рухнет, а долги огромны. Более трети солдат армии вышли из строя в результате чумы, офтальмии и военных действий. Оставшиеся почти раздеты, выданная в прошлом году одежда из хлопка в лохмотьях, а враг лишь в восьми днях пути от нас»{210}.

Говоря об одежде, ни Клебер, ни Бонапарт не упоминают о ситуации с обувью. Однако она, судя по письму все того же Дюга Бонапарту от 21 июля 1799 г., также оставляла желать лучшего: «Вы приказали, гражданин генерал, прислать вам 2 тыс. пар башмаков... Это больше того, что есть на складе, и я уверен, что, когда это увезут, там не останется ни пары»{211}. На описанное Бонапартом изобилие подобная ситуация мало похожа.

Клебер: «Первая [из этих болезней - дизентерия] особенно сильно сказалась в этом году на частях, ослабленных усталостью. Офицеры медицинской службы отмечают и постоянно докладывают, что, хотя армия существенно уменьшилась, в этом году больных гораздо больше, чем было в прошлом в то самое же время.

Генерал Бонапарт перед своим отъездом, надо признать, дал приказ одеть армию в сукно, но в данном отношении, как и во многих других, он далеко не продвинулся, а дефицит финансов - новое препятствие, которое надо преодолеть, - без сомнения, вынудил его отложить сие полезное начинание. Надо отдельно сказать об этом дефиците [финансов].

Генерал Бонапарт исчерпал все экстраординарные средства в первые месяцы после нашего прибытия. Он собрал тогда столько военных контрибуций, сколько эта страна могла выдержать. Вернуться сегодня к этому средству, когда мы окружены врагами извне, значит подготовить вспышку восстания при первой же благоприятной оказии. Однако Бонапарт, уезжая, не оставил в кассе ни су и никакого иного эквивалента. Напротив, он оставил задолженностей по выплатам на 12 миллионов. При нынешних обстоятельствах это больше, чем наш годовой доход. Только задолженность по жалованью за год достигает четырех миллионов». Бонапарт: «Выплаты жалованья шли уже долгое время. Имелась задержка в выплате 150 000 франков, но она имела давнюю историю. Контрибуции должны были дать 16 миллионов, как показывают сводки мэтра Эстева от 1 сентября»{212}.