Забытая девушка

Но она не могла вызвать никаких воспоминаний о том, что Джек был у Нардо.

Вообще когда-либо.

Ее глаза открылись. Она посмотрела в прекрасное голубое небо.

Джек продавал косяки. Эмили знала, что это так. Он всегда носил в кармане пальто коробочку для сандвичей, забитую ими под завязку. Всем было известно, что Джек может тебя накурить. Ходили слухи, что он ворует траву из хранилища улик в участке, но Эмили знала, что ему ее присылает кузен из Мэриленда, а косяки он скручивает сам. Но она не знала, продавал ли Джек более сильные наркотики.

Она снова попыталась вернуться в ту ночь.

Вот она заходит через парадную дверь. Высовывает язык. Клэй размахивает кислотой, как дирижер, привлекающий внимание оркестра.

Джека там не было. Это были не проблемы с памятью и не черная дыра от ЛСД. Это был здравый смысл. Нардо ненавидел Джека. Все мальчики ненавидели, особенно Клэй. Они как только не изощрялись в своей жестокости: подставляли ему подножки в коридоре, выбивали поднос с обедом у него из рук, воровали одежду из шкафчика в раздевалке. А Джек изощрялся, стараясь избегать их любой ценой. Сколько бы денег ни предложил Нардо, он ни за что не уговорил бы Джека добровольно прийти к нему домой.

Эмили вспомнила свой разговор с Джеком про Коломбо. Одна вещь, которую он сказал, теперь казалась особенно актуальной:

Иногда они что-нибудь выдумывают, чтобы перевести подозрение на другого человека.

Нардо определенно был лжецом. Он врал своим родителям о том, чем занимается. Он соврал Клэю, что у него кончились сигареты. Он соврал Блейку, что сдал экзамен по истории. Он постоянно врал Рики, не открываясь ей и заявляя, что у него нет к ней чувств и ничего не будет. Для него это была игра: говорить людям то, что ему хочется, вместо правды.

Так почему Эмили решила, что Нардо сказал правду о том, что Джек был на вечеринке?

И если Нардо врал насчет вечеринки, врал ли он просто ради развлечения или чтобы прикрыть собственную задницу?

Лучше всего ей сейчас было поговорить с человеком, к которому, наверное, сложнее всего подступиться, но Эмили уже почти дошла до дома, а Джек наверняка был в сарае. Дома у него в последнее время стало совсем тяжко. Она готовила свои вопросы, пока шла по длинной подъездной дорожке. Джек научил ее методу Коломбо, так что на нем он не сработает. Она не сможет свести все к «еще кое-чему». Эмили должна быть честной с ним и надеяться, что в ответ он тоже проявит честность.

Она репетировала вслух, стараясь сохранять ровную интонацию и говорить спокойным, тихим тоном, на грани шепота.

– Ты сделал это со мной?

Эмили закрыла глаза и повторила вопрос. Она внимательно прислушалась к своему голосу. Она не хотела, чтобы это звучало как обвинение. Она не злилась на него. На самом деле она, наверное, даже испытала бы облегчение, узнав, что это был Сыр, потому что его решение воспользоваться ситуацией было бы полностью понятно. Он был так отчаянно одинок. С ним почти никто не дружил. Насколько Эмили знала, он ни разу не был на свидании. Если бы не его бизнес с травкой, он, вероятно, мог бы провести несколько дней, ни словом не обмолвившись с ровесниками.

Эмили покачала головой. Даже если допустить, что Джек был на вечеринке, невозможно было представить, что мальчики или даже Рики позволили Джеку воспользоваться Эмили.

Но, если верить Дину, Рики вырубилась на лужайке перед домом. А Блейк и Нардо рассказали одну и ту же историю о том, что были в ванной на втором этаже. Пока все подтверждали, что Эмили и Клэй были вместе внизу у бассейна. И что они ругались. Может, они ругались из-за Джека?

Они часто ругались из-за него раньше.

Она услышала гортанный звук, вырвавшийся из ее горла. Все эти бесконечные рассуждения утомляли. Ее мозг будто снова был заперт на карусели. Дом исчез, а пластиковые лошадки на шестах начали двигаться вверх и вниз. Дребезжащая музыка заглушала шум океана. Слезы катились по ее лицу. Карусель крутилась все быстрее и быстрее. Она с трудом держала глаза открытыми. Ее мозг наконец блаженно отключился.

Она понятия не имела, сколько прошло времени. Она помнила, как шла вдоль боковой стены дома, а потом обнаружила себя сидящей на скамейке в английском саду своей матери. В сезон травы и цветы покрывали собой всю дорожку. Золотарник. Рудбекия. Молочай. Развесистая синяя лобелия. Стиль сада восходил к восемнадцатому веку и бунту против симметрии и формальности классического архитектурного сада.

То, что Эстер допускала и даже в каком-то смысле поощряла нечто настолько дикое и неорганизованное, растущее у нее на заднем дворе, всегда казалось Эмили странным. Строгому характеру ее матери гораздо больше подошли бы аккуратно подстриженные самшиты и прямые линии клумб. В саду Эмили всегда было грустно. Он служил напоминанием, что какую-то часть души ее матери она никогда не узнает.

– Эмили?

Кажется, Клэй был удивлен увидеть ее, хотя вообще-то это он проник на чужую территорию.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.