Забытая история русской революции. От Александра I до Владимира Путина

Интеллектуальная часть элиты, отлично понимая ненормальность происходящего, стала воспринимать всё устройство государства, коммунистическую идеологию, а также советское отношение к собственности как неправильные. Если идеологическая партийно-государственная машина внедряла в массовое сознание лживые мифы о процветании, то «теневая» система информации — самиздат, анекдоты, кухонные дискуссии, — несли другие, но от этого не менее лживые мифы. Не рабочие и не колхозники, а интеллигенты из элиты заговорили «на кухнях» о необходимости перемен, осуждая всё советское. Заговорили о необходимости рынка, а поскольку категории политэкономии составляют неразрывную систему, речь шла не о рынке товаров, а о целостной рыночной экономике (рынок денег, товаров и труда). А простые советские граждане и не догадывались, что их угнетают и эксплуатируют, пока им этого не «объяснили». Не было ничего похожего на массовое недовольство советским строем, отрицания самой его сути.

Но людей начал грызть червь сомнения.

Всё в более широких кругах, прежде всего в кругах интеллигенции, нарастало отчуждение от государства и ощущение, что жизнь устроена неправильно. Многие люди, продолжая оставаться преподавателями марксизма-ленинизма или правительственными чиновниками, начинали обращать свой взор на Запад, хоть и не афишировали этого. Только диссиденты из числа творческой интеллигенции решались иногда открыто говорить о своих взглядах, но их подавляла государственная машина.

Само государство стало терять целостность и неявно «распадаться» на множество подсистем, следующих не общим, а своим собственным интересам. Наглядным выражением этого стала ведомственность. Этот дефект системы отраслевых министерств был известным в СССР уже в 1920-х годах, но с особой силой он проявился в период застоя. Суть здесь в том, что из-за обострения дефицита ресурсов их распределение всё более определялось не стратегическими целями государства, а интересами ведомств. Отрасли промышленности обособлялись по ведомственному признаку, укреплялась корпоративная иерархическая структура и независимость самих ведомств по отношению к государственным органам централизованного управления.

Министерства начали формировать замкнутые «технологические империи». Например, министерства автомобильной, угольной, химической промышленности, металлургии и другие потребители продукции машиностроения стали развивать собственное производство роботов, электронных компонентов, специализированных станков и автоматических линий, — и это только усиливало дефицит ресурсов. Появлявшиеся инновации вели не к перестройке структуры народного хозяйства с его удешевлением, а как бы «накладывались» на старую структуру, и вели к удорожанию.

Ведомства превращались в замкнутые организмы, что не могло не разрушать государства. Подобно этому, если в живом существе каждый орган начнёт оптимизировать своё функционирование, не интересуясь проблемами всего организма, то такой организм теряет жизнеспособность.

В 1970-е годы произошло соединение ведомственности с местничеством — сплочением хозяйственных, партийных и советских руководителей на местах, — как правило, конфликтующих с интересами центра и других регионов. В национальных регионах (союзных и автономных республиках, областях и округах), местничество принимало национальную окраску. Со временем республиканские элиты настолько окрепли, что центр уже не был способен посягнуть на их власть и интересы. Негласно, под лозунги интернационализма, проводилась «коренизация» нового типа — вытеснение русских кадров и обеспечение преимуществ не всех нерусских народов, а лишь статусных наций. (Позже это в полной мере выявилось в ходе перестройки.)

Образование региональных элит, включающих в себя и работников аппаратов разных ведомств, и работников местных органов власти, породило новый тип политических субъектов — номенклатурные кланы. Началось неявное пока разделение страны.

В годы сталинских репрессий состав правящей элиты постоянно менялся — на смену репрессированным выдвигались новые кадры, которые, в свою очередь, подвергались репрессиям. В следующий, хрущёвский период репрессий не было, но в ходе постоянных реорганизаций и управленческих экспериментов шла ротация руководящих кадров, перетряска правящего слоя. Новое руководство КПСС, пришедшее к власти в середине 1960-х, создало стабильный, несменяемый слой партийно-государственных чиновников.

В середине 1970-х в стране начал насаждаться культ Л. И. Брежнева. В 1977 году он совместил пост Генерального секретаря ЦК партии с постом Председателя Президиума Верховного Совета СССР, став уже и номинально главой государства. Чисто внешние атрибуты величия (четырежды Герой Советского Союза, Герой Социалистического Труда, Маршал Советского Союза, Ленинская премия по литературе, орден «Победы» и др.) совмещались с усиливающейся дряхлостью.