Забытая погремушка

Она медленно стянула свои ученические розовые трусики в синий горошек. Курчавые каштановые волосы росли ниже живота ровным выпуклым треугольником.

Девушка подняла руки и повернулась вокруг своей вертикальной оси, давая юноше возможность убедиться в красоте женского тела. Ее спина сужалась к талии, как драгоценная рюмка. Вниз талия плавно расширялась, переходя в круглые белые ягодицы, в меру большие и нежные. Бедра были гладкие и твердые, а колени узкими, и щиколотки тонкими и сухими, как требуют старинные каноны красоты.

Юноша оценил, что в жизни ему очень повезло.

– Ну же! – нетерпеливо приободрила Лена и приняла позу стыдливой Венеры, прикрывая левой рукой бюст, а правой – половую щель, как античная статуя на амфорной вазе.

Комната плыла и вращалась вокруг Саши, и сейчас две или даже четыре прекрасных обнаженных девушки соблазняли его. Содержание алкоголя в его горящей крови превысило допустимую для юношей норму.

Он представил себе, что сейчас будет, и запылал восторгом.

– А вот у нас тоже во дворе жила одна, – вдруг стал рассказывать он, чтобы ответить Лене откровенностью на откровенность и показать свое ответное доверие. – Так она всем давала. Ей портвейна нальют стакан – и в подвал. А потом в подвале нельзя стало, пожарники закрыли, так она в беседке давала. А зимой – в подъезде у батареи. А сама – сисястая такая, веселая, и все время хочет. Проститутка, одним словом. За ней все пацаны бегали. А если ей не налить портвейна – она все равно давала. А если еще потом пирожное дать – так она вообще минет делала.

– Ужас! – сказала Лена.

– Вообще завал! – подтвердил Саша. – Она мне тоже хотела дать, но я не стал, конечно. Я тоже хотел встретить хорошего человека.

– А теперь встретил? – спросила Лена и отвела руки, открывая его взору все свои прелести юной обнаженной красавицы.

Саша ощутил гордость за свое напряженное мужское достоинство.

– Стоит как лом, – сказал он, и тут же извинился за пошлость. Он медленно потянул трусы вниз. Вскоре они повисли, как на шесте. Решительным движением юноша отбросил ненужную уже ткань и подал среднюю часть тела вперед.

Глаза юной девушки распахнулись, зрачки расширились. Губы ее раскрылись и пересохли, кончиком розового языка она облизала их. Дыхание пресеклось. Розовые соски на грудях затвердели.

Светлый и твердый член его был запретно прекрасен, тайно манящ…

Голова ее закружилась и, утеряв равновесие, она упала на расстеленную кровать, раскинув конечности.

– Дорогая! – воскликнул он и, шагнув к ней, простер руки и наклонился. Тонкая рука поднялась навстречу запретному мужскому месту его вожделенного тела юного атлета…

И в этот самый миг, справившись наконец с замком и зло ругаясь, вошли его родители. Ее заставили одеться и выгнали вон, обзывая нехорошими словами – а его выпороли и отправили сдавать пустые бутылки.

А вообще я все это выдумал. Ничего не было. Половая жизнь до достижения совершеннолетия строго запрещена! Ишь, раскатали губищу на безобразие, тоже мне ценители прекрасного. Классику читать надо, а не слюни пускать над самотеком!

ПАПКА 3. Фиолетовая с желтыми тесемками. Март

Смерть пионера

«Случалось ли вам трахать крошку в сорок фунтов весом?»

Уильям Сароян

Дорогая редакция!

Не знаю, случалось ли кому-нибудь из Вас быть изнасилованным. Если да – я ему (хотя вероятнее – ей) сочувствую. Хотя литератору, как учил классик нашей литературы Антон Павлович Чехов, всякий опыт полезен. И тогда Вам будет легче понять молодого автора.

Вы не ответили на прошлые мои рассказы. Увы – биография приучила меня к безответности… Хотя у меня кое-что шевелится. Это смутное подозрение, что в понятном волнении я мог забыть указать свой адрес. Собственно, гонорар неважен. Главное – публикация, выход к читателю, на который я надеюсь с Вашей помощью.

Недавно подругу моей жены посадили за растление несовершеннолетних. Мы вместе переживали эту трагедию. Летом она работала пионервожатой в пионерском лагере. И там вступила в половую связь с двумя пионерами. Они были из старшего отряда. И не думаю, чтоб были против.

Я сам был когда-то в пионерском лагере. И помню этих бугаев из старшего отряда. Главным их удовольствием было набить морду младшему. И ноги у них были уже волосатыми. Они, именно они растлевали нас, младших, хвастовством про онанизм, вопреки лекции врача про его вред. И щеголяли тем, что у них уже выдавливается семенная жидкость. Выражения они при этом употребляли, разумеется, самые циничные, воспроизвести которые в рассказе мне не позволяют традиции нашей великой и целомудренной русской литературы.

Да такие сами растлят хоть самого начальника лагеря! Мы чувствовали, что он их побаивается, а ведь отставной полковник. А после музыкального праздника они набили морду лагерному баянисту. А он, между прочим, перед этим растлил вожатую пятого отряда, мы это видели в кустах всем нашим третьим отрядом.