Забытая правда

Мик поднял глаза. Смеялась женщина, обнажив при этом два ряда белых и очень острых зубов. Как и остальные члены медвежьей тройки, она была высокой и жилистой, одетой в черную рабочую форму. Взгляды всех троих были пустыми, неподвижные радужки казались бесцветными и неестественно застывшими.

– Хорошо для нас, – дребезжащим голосом сказал один из мужчин. Женщина засмеялась еще громче.

Мик обернулся, ища поддержки Даи и Ориона, но не увидел за спиной никого. Ему казалось, что все остальные уже точно должны были успеть подойти.

– Они не придут, – вновь заговорил мужчина, хищно усмехнувшись. – Я сейчас в их сознании, и ни один из них вообще не понимает, кто он, где находится и зачем здесь оказался. На горстку мастеров и двух слабеньких творцов меня надолго хватит, разберемся с ними после.

– А вот с тобой придется повозиться лично, – плотоядно протянула женщина. Ее глаза по-прежнему были пустыми.

Рут так и не произнесла ни слова, будто находясь в каком-то странном трансе.

Мик понял, что остался один.

1009 год от сотворения Свода, Речные Камни, тридцатый день третьего осеннего отрезка

Кай

Кай с раздражением захлопнул книгу и отшвырнул ее на стол. Он уже битый час пытался читать, но не продвинулся дальше первых страниц и едва ли понимал, о чем шла речь в глупом и легкомысленном романе.

С тех пор как Дарина с Литой бежали, у него появилось неожиданно много свободного времени. Отец ни словом не обмолвился о прошедшей казни и почти не давал ему никаких поручений. Куница, похоже, и подавно совсем списала Кая со счетов, окончательно перестав вызывать к себе. Он часами сидел у постели Майи или бесцельно бродил вдоль побережья в одиночестве. Внутри будто совсем ничего не осталось.

Акваппарат, лежавший в углу рабочего стола, медленно покрывался слоем пыли. Кай даже не был уверен, работает ли он еще, делать аквакарточки теперь казалось чем-то бессмысленным и крайне глупым.

Дарина не шла у него из головы, занимая почти все мысли. Кай понимал, что узнать о том, удалось ли ей выбраться и жива ли она вообще, нет никакой возможности. Она перестала ему сниться. От мысли, что все это закончилось и он, скорее всего, больше никогда ее не увидит, вроде должно было наступить облегчение, но почему-то делалось только тоскливее.

В комнате Майи Кая и вовсе охватывало горькое отчаяние. Безвольная тень, в которую превратилась его далла, казалась незнакомым человеком. В ней уже ничего не было от прежней великолепной, бесстрашной Майи, которую Кай знал столько лет. Страх, что так теперь будет всегда, постоянно грыз изнутри, но не навещать Майю он не мог – это выглядело в его глазах предательством.

Чтобы отвлечься от привычных невеселых рассуждений, Кай принялся перекладывать бумаги на столе. В основном там были черновики старых отчетов, которые давно пора было уничтожить. Перелистывая одну из папок, он случайно порезал палец о бумагу и громко выругался.

В дверь постучали.

От неожиданности Кай подскочил, сразу забыв про порез. С тех пор как Майя слегла, в его комнате нечасто бывали посетители.

– Войдите, – громко ответил он, подходя к двери.

На пороге стояла мать. Ее измятая одежда, как обычно, была в беспорядке: в последние годы она сильно располнела и теперь часто надевала вещи не по размеру или требующие срочной починки. Кай вспомнил, какую презрительную гримасу при виде этого обычно кривила Майя.

– Здравствуй, сынок, – тихим голосом поздоровалась мать. На когда-то красивом, но ныне расплывшемся и постаревшем лице читалось явное беспокойство.

– Здравствуй, мама, – неуверенно ответил Кай. Он каждый раз терялся в ее присутствии, не понимая толком, как себя вести и о чем говорить. – Проходи.

Мать сделала несколько шагов и застыла в нерешительности. Кай заметил, что ее глаза покраснели и опухли, будто она недавно плакала.

– Как твои дела? – Мать нервно теребила спутанную прядь, выбившуюся из растрепанного пучка на затылке. Каю стало не по себе от ее беспокойства.

– У меня все так же, мама, – с прохладой в голосе ответил он. Если это какой-то новый виток материнского безумия, он не намерен ему потакать.

Мать подняла на него тревожный, растерянный взгляд.

– Нам нужно поговорить. – Казалось, она прикладывает усилия, чтобы ее голос прозвучал тверже.

Кай указал на два кресла, стоявших у горящего стихийного камина.

– Слушаю тебя. – Тон и обстановка этой нелепой беседы казались Каю вымученными. Мать уже давно не проявляла особого интереса к их с Майей жизням.

– Тебе нужно бежать, – вдруг выпалила мать. Она наклонилась вперед и схватила его за руку. Ее ладонь была холодной и влажной.

– О чем ты? – Кай усилием воли заставил себя не отдергивать руку.

– Твой отец… Он совсем не берет меня в расчет. Считает, что я окончательно спятила. Но ведь я слышу все. Я знаю, когда нужно слушать, чтобы не пропустить важное… Я слышала!

Мать заговорила так быстро, что Кай едва различал слова. От жара стихийного камина ее лицо раскраснелось, из-за чего она стала окончательно похожа на безумицу.