Забытая реальность (СИ)

Ему хотелось сгореть от стыда. То письмо, как крик души, написанное им для Алины. Он постарался не смотреть на Алину. Куда угодно, только не на Алину. Только она притягивала его взгляд, его эгоистичная часть нашептывала: пусть она почувствует себя виноватой.

— Забудь, — произнес он. — Это было давно.

— Здесь столько пустых листов, — тихо произнесла Алина, пролистывая большую половину книги.— Вроде и жизнь была насыщенная…

— Я выбирал самые яркие моменты. И ты любишь рисовать. Здесь листы специально предназначенные для акварели. Думал, может, ты могла бы заносить сюда новые воспоминания, помимо фотографий.

Это было его идеей. Но только, видимо он опять делал какую-то фигню, которую не понимали люди. Он почувствовал, как пылает его лицо и захотелось забрать свое откровение обратно. Но Алина не засмеялась, напротив, она взглянула на него с удивлением.

— О… действительно. Здесь… здесь все периоды моей жизни, так?

Даня кивнул, а Алина задумалась.

— У тебя есть карандаш?

— Что?

— Ну, карандаш.

Даня не понимал, но ушел искать ей карандаш, хотя это оказалось невыполнимой задачей. В недрах холостятского бардака ему удалось отыскать черную ручку, это все, что имелось у него. Он пообещал себе купить побольше канцелярки.

— Есть только это.

Алина отодвинулась, показывая Дане, что он может присесть рядом с ней. Только он не сел. Так и стоял, наблюдая за тем, как Алина раскрывает альбом на пустой страничке, проводит по ней ладонью, разглаживая.

— Что ты хочешь сделать? — наконец, спросил он.

— Ну, ты же сказал, что сюда нужно заносить самые яркие воспоминания. Одно такое было за прошедший месяц. Я думаю, это имеет место быть здесь.

И она стала выводить на бумаге образы. Алина рисовала девушку, сидящую за барной стойкой. Она старательно выводила линии, где-то заштриховывала, обводила. Он старался не отвлекать ее, иногда предлагал очередную конфету. Спустя час на бумаге был рисунок, а по правую руку от Алины кучка конфет, о которые можно сломать зубы.

— Это— тот день?

— Ага.

Рисунок — воспоминание. Два человека держатся за связку ключей. Дане показалось, что с того момента прошло по меньшей мере лет десять, так смутно маячил в его памяти образ того вечера. И все что было после. Алина подняла голову, оторвавшись от альбома.

— Думаю, было бы жалко, будь он полупустым? Ты, если хочешь, тоже сюда вноси… свои воспоминания.

Даня мотнул головой.

— Я рисовать не умею. Жалко портить такую красоту.

На губах Алины появилось подобие улыбки. Он уловил в ее взгляде какой-то укор… себе? Она укоряет себя за то, что позволяет себе улыбаться?

— Не обязательно быть художником, чтобы сохранить в памяти что-то важное. Вот. Попробуй.

Она передала ему ручку, подвинула к нему альбом. И он стал рисовать. Кривовато-то, косо. У него дрожали руки, боялся испортить Алинину книгу. Девушке хотелось напомнить ему, что она так странно выглядит, что ее уже ничем не испортить, но полагала, что это будет звучать грубо. В итоге он плюнул и просто написал:

«В контейнере не оказалось лука».

— Что? — и теперь она уже не пыталась прятать улыбку. Это было до смешного нелепо — считать такое воспоминание очень важным, но для Дане это был не просто контейнер без лука.

— Я его терпеть не могу.

— Знаю. Поэтому решила не переводить на тебя продукты. Вот еще…

Он ее обнял. Порыв был настолько неожиданный для обоих, что они оба покраснели. Эти объятия казались интимнее, чем оказаться друг напротив друга обнаженными. Это словно оголить душу.

Алина обхватила его плечи руками, она уткнулась носом в его шею, чувствуя, как что-то родное, что-то давно потерянное — возвращается. Только ей было страшно. Дружить, ждать кого-то, любить, ненавидеть — все это чувства, которые рано или поздно обернутся против нее самой. В какой-то момент она услышала, как Даня произносит что-то нечленораздельное. Он первый отстранился и захлопнул ее альбом.

— Я закину его в ящик стола, там где ноут. Пусть он будет общим. Пользуйся, если что.

И это было сродни признанию — «я хочу вернуть прошлое». Алина заставила себя отбросить эти мысли, но они впечатались в ее сознание.

«Однажды, — подумал Даня, глядя на обложку потрепанного альбома. — Ты снова исчезнешь».

Они оба об этом знали, но никто сегодня не хотел возвращаться к своим обычным ролям, более того, они оба презирали то, во что превратились. Завтра будет новый день. Завтра они снова будут теми, кто сломался и спрятался. Но сегодня они рисовали и писали, делая выходной для самокритики и угрызения совести.

Комментарий к 9. Книга памяти на двоих

Спасибо вам за отзывы. Вы лучшие❤

========== 10. Ни к чему хорошему ==========

вернулась живой с любви, теперь

Мы по пятницам с нею пьём.

Она лжёт, что стоило столько вытерпеть,

Чтоб такой ощущать подъём.

Вера Полозкова

— Даниил Маркович, может что-нибудь попроще? Боюсь, я это не выкатаю. Запутаюсь в своих же ногах…

Вопрос прозвучал с опаской. Впрочем, Алина заметила, как на лице Дани появилось странное выражение, словно Олеся посмела оскорбить его своей просьбой. У Алины вырвался смешок.

— Попробуешь сама? — обиженно спросил Даня.