Забытая сестра, или Письмо на чужое имя

– Итак, – произнесла я, очищая креветку, – я рассказала тебе про свою неудачную личную жизнь. А у тебя как? Есть в твоей жизни кто-нибудь… особенный? – Я намеренно решила ненадолго сменить тему.

Дэнни уклончиво пожал плечами.

– Они приходят и уходят – и меня это устраивает.

Он съел пару креветок, допил пиво и встал.

– Пожалуй, еще бутылочку, – объявил он. – Тебе принести?

– Нет, спасибо.

В ожидании его возвращения я вяло жевала картофель фри. Как же я ненавижу эту натянутость между нами!

Сегодня Дэнни был сплошной комок нервов. Казалось, тронь его, и он взорвется.

Когда он вернулся, бутылка была уже наполовину пуста. Он стал чистить креветки, и я заметила, что руки у него довольно сильно дрожат. Может быть, он что-нибудь принимает? – подумала я. После Ирака он курил много травы, но сейчас, насколько я знала, предпочитал алкоголь.

– Нам нужно поговорить о доме, – напомнила я мягко и перешла к рассказу о том, что узнала от Сьюзен. – Фортепиано и десять тысяч долларов отходят Дженни Лайонс. Мне кажется это несколько странным. Они, конечно, дружили с мамой, но…

– Я ее знаю, – отхлебнув пива, проговорил Дэнни. – Всегда, когда мы сталкиваемся в городе, она пытается заговорить со мной, но я напускаю на себя хмурый вид, будто замучен стрессом, и она отваливает.

Я от души рассмеялась. Но хоть Дэнни и изъяснялся прямолинейно, я все равно не могла понять, шутит он или говорит всерьез. Но мне нравилась его честность.

– Возможно, ты и Тома Кайла знаешь, – сказала я. – Он живет в конце трейлерного парка.

– Полный засранец. Вечно ходит в своих камуфляжных штанах – старается выдать себя за того, кем не является.

– Я не очень-то с ним знакома. – Я отщипнула картофель. – После смерти папы он помогал с парком – за что я ему очень благодарна. Похоже, у них с отцом были какие-то особые отношения – папа оставил ему коллекцию трубок.

– Да кому они нужны, эти трубки!

– Не скажи, – возразила я. – Но в любом случае хотя бы с этим нам не придется возиться. А вот в чем мне в первую очередь понадобится твоя помощь, так это в том, чтобы упаковать все, что пойдет на благотворительность. Нам нужно будет полностью вычистить дом, чтобы мы смогли его продать.

В надежде на то, что Дэнни откроется мне и мы сможем наконец нормально поговорить, я начала развивать эту тему и мечтать, как две ближайшие недели мы будем работать плечом к плечу. На середине моей речи брат прервал меня и, посмотрев во двор, где уже довольно сильно стемнело, сказал:

– Вообще-то… я думаю, тебе лучше кого-нибудь нанять. Я не буду этим всем заниматься.

Его голос прозвучал мягко, но в нем не чувствовалось извинительных интонаций. Он говорил о своей позиции как о деле решенном.

– Но почему, Дэнни? – спросила я осторожно.

– Попав сюда снова, я понял… – Он на секунду задержал на мне взгляд, но быстро опять уткнулся в тарелку – там одиноко лежала креветка. – Ну не хочу я рыться в их старых вещах! Типа этой посуды. – Он постучал пальцем по краю тарелки. – Не хочу я их видеть!

– Ладно, – смиренно ответила я. Брат все больше и больше меня удивлял.

– Мне часто снятся кошмары. И наша семья снится в них не реже Ирака, – добавил он.

– Не понимаю, – поразилась я тому, что услышала. – Тебя что, здесь обижали?

Дэнни поднес бутылку к губам и, запрокинув голову, допил все до последней капли.

– Обижать можно по-разному, – загадочно проговорил он и поставил бутылку на стол.

– Это ты о чем? – Я еще больше была удивлена и ошарашена.

– О том, что для помощи с домом тебе нужно кого-то нанять, – повторил он, заводясь. – А я умываю руки.

Он поднялся и прошел с веранды на кухню. Пока я прибирала за нами стол, я снова услышала, как хлопнула дверца холодильника.

Но когда я вошла на кухню, Дэнни там уже не было, он перешел в гостиную. Я поставила тарелки и пустые упаковки из-под еды рядом с мойкой и встала в дверном проеме, соединяющем комнаты. Дэнни рассматривал стеллажи с виниловыми пластинками, одна рука в кармане, в другой – очередная бутылка пива.

– Какой в этом смысл? – пробурчал он, бутылкой указав на пластинки. Его голос звучал сердито, и я решила, что пока не стоит заходить в комнату. – За всю жизнь не прослушаешь столько. И деньги на ветер. Одержимость какая-то.

– Это была его страсть, – осторожно вступила я.

Помню, мама всегда говорила, что папе нужны увлечения. И хотя она не развивала эту тему, я догадывалась, о чем шла речь, – увлечения отвлекали его от мыслей о дочери, которую он потерял.

– Помнишь, родители всегда представляли нашу семью так, будто у них только два ребенка? – спросила я. – А Лизы будто бы никогда и не было.

Дэнни, не двигаясь, продолжил смотреть на пластинки – он лишь глубоко вздохнул и шумно выдохнул. В детстве, если кто-то спрашивал, сколько у нас в семье детей, мы заученно отвечали – двое.

– Мы почему-то никогда не говорили о ней, – добавила я. – Даже сейчас при упоминании о ней ты закрываешься и…