Забытая сестра, или Письмо на чужое имя

Наконец она подняла каяк над головой и пошагала к реке, в то время как отец остался ждать в машине. Он выбрал для нее отличное место, здесь ей удобнее всего будет спустить каяк на воду. Берег плавно спускался вниз, никаких тебе скалистых обрывов. Она решила рискнуть и посветила фонарем на реку, которая с берегов уже начала замерзать, а ближе к середине была неспокойной и пенилась под порывами ветра. Сможет ли она толкнуть лодку достаточно далеко, чтобы ее подхватило течением? Она поднатужилась, и ей удалось это сделать, и вода легко понесла лодку, чуть покачивая на волнах. Из последних сил она забросила как можно дальше в воду весло – и в тот же миг вспомнила, что должна была положить в каяк куртку. Сейчас было слишком поздно… Тогда она сняла куртку и с силой бросила ее далеко в воду. Но, подхваченная ветром, куртка упала в кустах, на берегу. Лиза посветила на нее фонарем: бесполезно, с ней уже ничего невозможно было сделать. Какое-то время она стояла у воды, глядя перед собой. Снег колол шею, руки от холода онемели. С трудом прихватив закоченевшими пальцами ворот свитера, Лиза подтянула его повыше и пошла к машине, к отцу.

Он с фонарем основательно осмотрел ее машину и, убедившись, что в ней не осталось ничего, что могло бы их выдать, захлопнул дверцу. На сиденье, как они и запланировали, остался лишь ее рюкзак, а пакет с полотенцем и флакончиком из-под краски она забрала с собой. Ее водительское удостоверение, кошелек с фотографиями Райли, Дэнни и Мэтти – все осталось в рюкзаке.

Отец снял с себя куртку, накинул ей на плечи, и они устало поплелись по густому лесу к тому месту, где стояла его машина. Они могли бы пойти вдоль дороги, но отец боялся, что останутся следы, хотя снег валил с такой силой, что, конечно же, не было повода об этом тревожиться.

Пока они добрались до машины, оба замерзли. Отец включил обогрев, и Лиза, сняв перчатки, стала греть руки у радиатора.

– Наверное, это самая холодная ночь в году, – заметил отец.

– А ты захватил для меня другую куртку? – спросила Лиза.

– На заднем сиденье.

Она повернулась, чтобы посмотреть, но было слишком темно.

– А новый рюкзак? – Ей не хотелось, чтобы он что-нибудь забыл.

– Ты будешь без рюкзака. Теперь у тебя новая сумочка. Она рядом с курткой.

– Сумочка? Пап, но ты же знаешь, что я не ношу сумочки!

– Лиза никогда не носила сумочки, – ответил он. – А вот Энн Джонсон ходит с сумочкой. – По новым документам ее звали Энн Джонсон.

Она начала отстегивать ремень безопасности, чтобы дотянуться до куртки и сумки, но отец ее остановил.

– Подожди, пока не рассветет, – сказал он. – А сейчас я хочу отсюда выехать. – Он включил задний ход и осторожно стал выезжать из леса.

Казалось, это длилось вечность. Когда отец доехал до аллеи и включил наконец фары, Лиза с ужасом обнаружила, что электронные часы на панели машины показывают полтретьего ночи.

– У тебя же не осталось времени, чтобы отвезти меня в Филадельфию и до утра вернуться домой!

Таков был их план, и он уже начал рушиться. Отец должен был «обнаружить» ее пропажу утром. И ее предсмертную записку. В ее комнате. А на девять у них была назначена встреча с адвокатом.

– Все в порядке, – спокойно ответил отец. – Я не повезу тебя в Филадельфию. – Он посмотрел на нее, но было слишком темно, и она не поняла выражение его лица. – Только не впадай в панику, – добавил он.

– В смысле ты не повезешь меня в Филадельфию? А как я попаду на восьмичасовой поезд?!

– Попадешь, не волнуйся.

– Но как? – Теперь он по-настоящему ее напугал.

– Послушай меня. Ты же помнишь Тома Кайла – мужчину, с которым я работаю?

– Понятия не имею, кто это такой! – Возможно, она и встречала когда-то человека с таким именем, но сейчас была слишком взвинчена, чтобы вспомнить его.

– Наверняка ты его узнаешь. Мы пересечемся с ним на остановке на девяносто пятом шоссе, и он довезет тебя до Филадельфии.

У Лизы по спине пробежал холодок.

– Он знает? – ошарашенно спросила она. – Ты ему рассказал? Ты же говорил – никому!.. Никому ничего не говори! Это ты сказал. Ты…

– Прекрати. – Отец смотрел прямо перед собой на дорогу. – Не волнуйся, я знаю, что делаю. Том будет держать язык за зубами.

– Как ты можешь быть в этом уверен? Поверить не могу, что ты меня не предупредил. Я бы тогда не…

– Лиза! – прикрикнул на нее отец, и она замолчала. – Все уже готово, разве не понятно? Я обещаю тебе, я абсолютно гарантирую, что ты будешь в безопасности.

Она притихла. Ей не нравилось, когда он кричал. Отец был человеком с мягким голосом, спокойным, и ее потрясали моменты, когда он кричал.

Он повернул на Белтуэй, и около получаса они ехали молча. Когда же они не свернули на 95-е шоссе, отец внезапно нарушил молчание:

– Что бы ты ни сделала, я все равно всегда буду тебя любить.

От этих слов у нее в горле встал ком. Теперь отец всегда будет считать ее убийцей. Правда это или нет – для него не имеет значения. Родители будут любить ее вопреки всему, что она сделала. За свою жизнь она уже успела понять, как далеко может зайти их любовь.