Забытая Византия, которая спасла Запад

Более трех с половиной веков прошло с тех пор, как Юстиниан навел порядок в хаотичной законодательной системе римского права, и его свод законов крайне нуждался в пересмотре. За прошедшие годы скопились тысячи новых правовых решений, добавив тома к кодексу, который и без того понимался с трудом, поскольку был написан на латыни — малопонятном мертвом языке, доступном теперь только редким знатокам старины. Всего за два коротких года императору удалось решить монументальную задачу перевода этого беспорядочного скопления норм, систематично привести их в порядок и опубликовать первый из шести томов, в котором все нормы содержались в систематизированном виде. Обнародование законченной работы принесло императору прозвание «Лев Мудрый»; его чествовали как величайшего законодателя со времен Юстиниана (обстоятельство, которое изрядно досадило бы его предшественнику). Однако те, кто ждал от него, что он поведет армию к столь же блистательным победам, вскоре разочаровались. Молодой император был любовником, а не бойцом, и то, что он станет намного более успешен во внутренних делах страны, чем во внешней политике, казалось, было неизбежно.

Византия никогда не испытывала недостатка во врагах, но к началу правления Льва казалось, что по крайней мере северо-западные границы империи пребывают в относительной безопасности. Там болгарский хан Борис принял христианство, и многие в Константинополе стали надеяться, что ужасный призрак Крума изгнан раз и навсегда. Эти настроения только укрепились, когда Борис отрекся от престола в пользу своего младшего сына Владимира и смиренно удалился в монастырь. Но вскоре после его ухода Владимир предпринял попытку восстановить язычество, угрожая тем свести на нет всю тяжелую работу, проделанную его отцом. Продемонстрировав серьезную нехватку традиционной для монахов уравновешенности, разгневанный Борис ослепил Владимира и вместо него посадил на трон его младшего брата Симеона. Наблюдавшие за всем этим византийские сановники вздохнули с облегчением, получив у власти столь дружелюбную кандидатуру. Было широко известно, что Симеон вырос в Константинополе и вдобавок является убежденным христианином. Разумеется это был человек, который хорошо понимал цивилизованный мир и мог признать преимущества хороших отношений с империей.

Скорее всего, так бы и произошло, если бы Лев на практике подтвердил свое прозвище — но он самым неразумным образом решил поднять импортные пошлины на болгарские товары, не обратив никакого внимания на протесты Симеона. Раздосадованные болгары немедленно начали вторжение, захватив империю врасплох. За каких-то несколько недель они захватили Фракию и начали грабежи. К несчастью для Льва, все его войска были заняты войной на Востоке, поэтому он прибег к испытанному способу и созвал союзников, чтобы они постояли за него. Византийские посланники поспешно отправились к мадьярам — воинственному племени, жившему к востоку от Болгарии — и предложили им ударить в тыл болгарам. У зажатого в клеши Симеона не было иного выбора, кроме как отказаться от своих планов и просить о мире. Лев отправил своих посланников, чтобы составить условия договора, и отправился разбираться с арабами, уверенный, что наказанные болгары усвоили урок.

Может, Лев и был доволен своей работой, но Симеон не намеревался мириться с таким положением вещей. Император его перехитрил, но болгарский хан был способным учеником и быстро перенял византийскую тактику. Когда последний византийский отряд скрылся с глаз, отправившись по дороге в Константинополь, он обратился к собственным союзникам — печенегам, тюркскому племени, которое находилось в кровной вражде с мадьярами. Атакованные со всех сторон, мадьяры были вынуждены просить мира, позволив Симеону снова беспрепятственно вторгнуться во Фракию.[136] Византийская армия безуспешно пыталась сопротивляться, но была быстро разбита, и Льву пришлось заключить унизительный и дорогостоящий мир.