Забытая жизнь (СИ)

— Войн без потерь не бывает, и иногда победа приносит столько потерь, что больше похоже на поражение. Война всегда непредсказуема — твой противник может стать твоим союзником, если у вас двоих появляются общие интересы. Больше всего от войны страдают невинные, которые оказались втянуты в сражение против своей воли. Война — это путь обмана. И порой обманутым оказываешься ты сам.

— Это совет? — я повернулась и внимательно посмотрела на него. С удивлением заметила в глазах отца жесткость.

— Господи! Этот абсурд меня доконал! — Я взялась за виски и потерла их.

— Нельзя убежать от судьбы, моя дорогая, — ответил он. — Если бороться с судьбой, станешь несчастным. Нужно принять её и наслаждаться ею.

— Я каждое утро просыпаюсь с болью, хожу на работу с болью! Сказать, сколько раз мне хотелось послать все к черту, свести счеты с жизнью?

— Ты по-прежнему видишь мир не таким, как другие, но удивительным, каким видят его лишь те, кто верит в любовь и добро — восхитительным и немножко волшебным.

— Ты всегда говоришь какие-нибудь сумасшедшие штуки, — проворчала я. — Я и так делаю то, что необходимо. Стоит мне раз уступить обстоятельствам — и все рухнет.

— Ну что ж, если ты не хочешь принять мое предложение, тогда мне придется уговорить одного моего бывшего коллегу нарушить свое уединение и вернуться в Хогвартс.

— И кто же это? — удивилась я. — У тебя опять какой-то замысел?

— Слизнорта очень тяжело будет уговорить, — сказал Альбус. — Гораций очень любит комфорт. А еще он любит собирать вокруг себя знаменитостей, преуспевающих и влиятельных людей. Ему нравится думать, что они прислушиваются к нему. Он сам никогда не стремился восседать на троне, предпочитает занять место за его спинкой — там, знаешь ли, легче развернуться. В свое время в Хогвартсе он отбирал для себя любимчиков среди учеников — кого за ум, кого за честолюбие, кого за обаяние или талант, причем удивительно ловко определял именно тех, кто потом добился известности в той или иной области. Гораций даже основал своеобразный клуб своих любимчиков с самим собой во главе. Он знакомил их с нужными людьми, налаживал полезные контакты между членами клуба и всегда что-то с этого имел, будь то коробочка его любимых засахаренных ананасов или возможность порекомендовать своего человека на освободившуюся должность в Управлении по связям с гоблинами. Но сейчас Гораций, прячется от Пожирателей смерти или от меня, — сказал Альбус.

— Да зачем нужен Пожирателям смерти такой жалкий, измученный жизнью старикашка, как он? — воскликнула я.

— Полагаю, для того, чтобы обратить его весьма немалые таланты на запугивание, пытки и убийства, — ответил он.

— Значит, ты таки решил уговорить Горация Слизнорта вернуться на работу?

— Думаю, у меня есть один способ уговорить его снова преподавать у нас зельеварение, — ответил он.

— Зельеварение? — слово эхом разнеслось по кабинету.

— Да, ты правильно меня расслышала, Адрианна, — уточнил Альбус.

— А ты говорил…

— Тем временем Северус, — продолжил Альбус, — возьмет на себя обязанности преподавателя по защите от Темных искусств.

— Что? — сказала я так громко, что сразу несколько портретов в кабинете повернулись и обратили свой взор на меня. — Как можно после всего, что было, позволить Северусу преподавать защиту от Темных искусств?

— Я стараюсь верить не людям, а в людей. И неважно, чем он занимался, что он делал. Ты просто его принимаешь и всё. Со всеми словами, поступками и даже недостатками.

— А если недостатков больше? А если одни недостатки?

— Так у всех есть недостатки. Только это неплохо… Это нормально.

— Одно хорошо, — сказала я с бешенством, — эта должность проклята. Никто еще не продержался на ней больше года… Квиррелл так и вообще погиб. Я лично буду держать скрещенные пальцы — может, еще кто помрет…

— Адрианна! — укоризненно воскликнул шокированныйАльбус. — Там, где вера в добро, там и доброта. А доброта — это и есть волшебство.

— Отец избавь меня от необходимости высказать все это вслух, — ответила я подойдя к нему.

— Береги себя, — попросил он.

Я поцеловала его в щеку и удалилась.

Страх овладевает нами в тот момент, когда мы поддаемся ему. Иногда он скрывается в самых простых, самых обычных вещах. Говорят, что страх перед неизвестным — это непроизвольная реакция излишне

богатого воображения. Но наш повседневный страх перед подозрительным прохожим, звуком шагов на лестнице, страх перед насильственной смертью — естественное желание выжить пугает не меньше, чем мысль, что это может случиться и с тобой.

Блуждая по улицам Косого переулка, я решила заглянуть к мадам Малкин.

Я заметила, что у многих прохожих был затравленный, встревоженный вид. Люди больше не останавливались поболтать друг с другом, держались тесными группами, торопливо делали покупки, не отвлекаясь от своей задачи, и явно старались не ходить по одному.

Подойдя к лавки мадам Малкин я вошла в нее и с толкнулась с Поттером, Роном и Гермионой. На первый взгляд помещение казалось пустым, но не успела дверь за мной закрыться, как из-за стойки с парадными мантиями в синих и зеленых блестках доносились голоса.