Забытая жизнь (СИ)

— На что вы намекаете, мой милый друг? — лукаво спросила я.

Персиваль сделал пару шагов и оказался возле меня. Я внимательно наблюдала за ним.

— Вашему мужу несметно повезло, — прошептал он еле слышно.

Персиваль был выше меня почти на две головы, и его лицо, когда он прижал меня к себе было над моим виском, и мою щеку обжигало его дыхание. Его губы были так близко, и я чувствовала, как его дыхание теребит мои локоны. Он слегка наклонился, прикоснулся к моим губам.

Я ответила на это, и наш поцелуй приобрел нежное секундное терзание наших губ. Его губы были мягкие, и этот пряный запах с горчинкой меня одурманил, и я усилила поцелуй.

Позади раздался хлопок двери, и я, сразу же придя в себя, оттолкнула его.

— Вам лучше уйти, — попросила я.

Персиваль послушно сделал поклон и вышел из кабинета.

Я не ожидала от Персиваля такой наглости, но было в этом что-то романтичное и таинственное.

У любой, даже самой преданной женщины, иногда возникают мысли о новых романтических отношениях на стороне. Знаете, быт, рутина, никаких эмоций, а тут что-то свежее. Подумайте, насколько более привлекательным кажется любовник по сравнению с супругом. Люди изменяют из-за множества причин: скуки, похоти, потому что не понимают свою лучшую половину, потому что их супруг не желает понимать их.

«Адрианна, — вертелось в голове. — Что ты творишь? Ты замужняя женщина. У тебя прекрасный муж и два чудных малыша».

— Успокойся, — попросила я себя и села на кресло. — Этого больше не повторится.

Я закрыла глаза и постаралась успокоиться.

Глубокой ночью я проснулась, вторая половина кровати была пуста.

Это входило уже в привычку, Северус частенько оставался в своей лаборатории, тем более что сейчас, когда он стал директором школы.

Надев ночной халат, я вышла из спальни. В его кабинете горела всего лишь одна свеча, подойдя ближе к рабочему столу мужа, я увидела его, скатившегося на широкий подлокотник, он спал. Стараясь не потревожить его сон, я осторожно встала на цыпочках и задула свечу.

При свете луны, лившемся из неприкрытого шторами окна, я с любовью засмотрелась на спящего Северуса. Он выглядел весьма впечатляюще: рот приоткрыт, тонкая дорожка слюны стекает по подбородку и при всем этом он еще и храпел. Одним словом, не мужчина, а мечта!

Я вздохнула, провела ладонью по его щеке и случайно коснулась его шрама на шее.

Северус вздрогнул, открыл глаза.

— Ты был таким очаровательным, когда спал, — прошептала я.

— Что за глупость, Анри? — промычал он спросонья и, поежившись, встал с кресла.

— Останешься спать здесь?

— Нет уж, благодарю покорно. Шея и так затекла, — поморщился Северус, разминая мышцы. — Надеюсь, моя половина кровати еще свободна.

Северус медленно лег на кровать, раскинув руки за головой. Я увидела, как в полумраке блестят его глаза. Я стала расстегивать пуговицу на его рубашке, и провела рукой по груди, ниже, по животу, еще ниже. Щелкнул ремень на брюках. Моя рука легонько двинулась вдоль молнии, расстегивая ее, медленно-медленно.

Голова Северуса чуть закинута, он смотрит на меня, ждет. Медленно проскальзывая руками, я ласкаю все его тело. Руки движутся вниз. Все ниже и ниже. Моя рука спускается еще ниже.

— Анри, давай не сегодня, — внезапно сказал он.

— Что? — Я остановилась и пристально посмотрела на него.

— Я сильно устал, — уточнил Северус и повернулся на бок.

Я была озадачена таким поведением мужа, его отказ был сродни пощечине. Я бросила на него пронзительный взгляд, швырнула подушку и вышла из спальни.

Найдя в шкафу бутылку огневиски, я распечатала ее и, налив его в стакан, осушила залпом.

Иногда по ночам темнота и тишина тяготят меня. Покой внушает мне страх, а если я что и ненавижу на свете, то это покой. Покой коварен и обманчив. Мне кажется, за ним скрывается ад. Я беспокоюсь за детей. Ведь достаточно одного поступка, чтобы разрушить всё.

Если жить как многие — потребительски и без чувств, то жизнь лишится гармонии, что присуща произведению искусства. Но вряд ли у меня хватит сил оторваться от своего времени. Оторваться от всего…

Задремала я ближе к утру на кресле возле камина. Проснулась я от треска дров в пламени. Солнце уже пробивалась сквозь толстую ткань штор. Опустив босые ноги на холодный пол, я вздрогнула и задела пустую бутылку ногой. Она зазвенела и покатилась.

Потерев виски, я проклинала себя за то, что выпила вчера слишком много. Голова была чугунная.

Добравшись до спальни, я не удивилась, что кровать пустая.

— Боже… прости ее дуру… и меня грешную, — приводя себя в порядок напротив зеркала, сказала я.

Я вошла в Большой зал в темно-зеленом платье с глубоким декольте. Я шла, виляя бедрами. Студенты были шокированы, пожалуй, не меньше, чем когда Северус, забывал, что мы не одни и целовал меня в щеку.

За длинным преподавательским столом сидели все учителя, в том числе и ныне мой муж, во главе этой процессии. С левой его стороны сидела Минерва, справа место пустовало, естественно, ведь оно предназначалось мне.

Подойдя к своему уже законному месту, я любезно поздоровалась со всеми.