Забытое сражение Огненной дуги

Вообще при подготовке Курской битвы в поступках немецких генералов (особенно на последней стадии) чувствуется нервозность и нарастающая тревога. Вслед за фюрером они явно теряли чувство реального и рационального. Об этом, например, свидетельствует ситуация с резервами. Отбросив все принципы и практический опыт войны, они с завидным упорством стремились бросить в бой 5 июля 1943 г. сразу все имеющиеся танковые соединения. Даже Гот, славившийся своим трезвым умом и «железной хваткой» при отстаивании собственной точки зрения, запланировав первоначально (в апреле) оставить 3 тд в резерве и ввести её в сражение лишь 6 июля, уже при подготовке своего нового плана (конец мая) круто меняет это решение. Или то же стремление сконцентрировать более четырех сотен бронеединиц в руках командира одной дивизии (мд «Великая Германия»), где можно обойтись и двумя сотнями, в то время как соседнее объединение (АГ «Кемпф») имеет дивизии, которые укомплектованы танками чуть больше чем на 60 %. Всё это трудно объяснить лишь решениями «сумасшедшего ефрейтора» и желанием генералов быть лишь исполнительными солдатами. К счастью, мне не довелось пройти горнило той войны, но, как говорили ветераны, человек на войне ежеминутно ходит рядом со смертью, и высокий боевой дух, вера в правоту своего дела – это важнейшая составляющая успеха в самые критические моменты сражения. Они мобилизуют его скрытые ресурсы, концентрируют волю и силы, поэтому кажется, что он в безвыходном положении творит настоящие чудеса. Однако те, кто привёл свои армии и корпуса на поля под Белгород и Орёл, не были вдохновлены этими высокими чувствами. Страх и ощущение надвигающейся катастрофы, а значит, и расплаты за содеянное, довлели над ними, угнетали их разум и чувства. Да они и сами это не скрывали в своих книгах, опубликованных после 1945-го. Не надо быть провидцем, чтобы понять – война была уже проиграна, а Курск – это рывок в никуда.

Надеюсь, что читатель не осудит меня за несколько пространное и, возможно, пафосное авторское отступление, а теперь вернёмся к основной теме исследования.

Глава 3 5 июля 1943 г. Начала конца трагифарса

С середины июня общее напряжение в войсках на Курской дуге стало стремительно нарастать. И возникла необычная для войны ситуация: командующие войсками противоборствующих сторон на юге выступа практически одновременно поставили перед военно-политическим руководством своих стран – СССР и Германии вопрос о немедленном начале активных действий. Всё планы Москвы на лето основывались на предположении, что первым в наступление должен перейти противник. Хотя уже в конце весны Н. Ф. Ватутин предлагал нанести мощный упреждающий удар по белгородско-харьковской группировке, мотивируя это тем, что немцы ещё не смогли полностью оправиться от понесённых потерь в ходе зимней и весенней кампаний. Но идея не нашла поддержки ни в Генштабе, ни в Ставке. И. В. Сталин придерживался мнения, что в складывающейся обстановке наибольшего успеха можно добиться лишь встретив неприятеля на подготовленных рубежах. Но время шло, уже минула вторая неделя лета – самого ценного времени года для ведения боевых действий, а вермахт не проявлял какой-либо заметной активности. Ситуация явно «зависла», и, не понимая, что же происходит, Н. Ф. Ватутин начал проявлять нервозность. Уровень подготовки войск Воронежского фронта в этот момент был как никогда высок, основные проблемы по комплектованию соединений бронетанковой техникой, тяжёлым вооружением и личным составом решены. Поэтому, опасаясь, что будет упущен выгодный момент, 21 июня он вновь поставил перед Ставкой вопрос о переходе в наступление. «По всем имеющимся данным, – писал генерал армии, – противник совершенствует оборону, видимо, подготавливает вторую оборонительную полосу и доукомплектовывает до штата свои пехотные и танковые дивизии. Намерения противника не выявлены. Предполагаю, что противник в настоящее время выжидает и сам боится нашего наступления.