Забытое царство Согд

Снаружи Абдурахман ждали знаменосцы. И храбы ускакали, он с переводчиком покинул шатер.
А Тархун немедля отправил своих гонцов к шатрам других знатных дихкан, которые со своими чокарами растянулись полукругом. Он созвал военный совет. Один за другим стали прибывать знатные мужи. Последними из прибывших были Годар, главный визирь Бухары, отец погибшего Ардашира, и Кишвар – правитель Рамитана.
Во главе совета сидел Тархун. Царь начал с того, что рассказал о трех заложниках. Услыхав это, глаза Кишвара заполнились слезами, и он прервал речь царя:

– Ты сам видел Шерзода, это был он?

– Я не знаю твоего сына в лицо, но юноши подтвердили это.

Затем царь продолжил свою речь. Передав условия арабов, царь отметил:

– Положение тяжелое: с одной стороны нужно спасти детей, с другой – разбить врагов, чтобы больше не ступали на наши земли. Как нам быть? Прежде чем принять решение, хочу услышать каждого их вас.

Первым слово взял Диваштич, который сидел по правую руку от царя:

– Братья, я знаю, что вы чувствуете, потеряв своих детей в доме проклятого Саида. Гореть ему в аду! Хоть мой сын оказался жив, все равно моя душа полна ненависти к арабам. Братья, прошу вас: отложите свою месть на время и спасите оставшихся в живых заложников. Они спаслись по божьей милости и теперь должны жить.

Следом заговорил купец Джамшид – советник царя Тархуна. Он просил то же самое, завершив свою речь такими словами:

– Не дайте погибнуть нашим детям. А с врагами мы расправимся после, в другом месте.

Кишвар же сказал:

– Мы, бухарцы, были всегда дружны с вами. Во имя спасения наших детей, я прошу согласиться с арабами.

Все зашумели. Отовсюду стали доноситься возражения. Заговорил правитель Несефа:

– Я потерял сына и не желаю гибели ваших детей, но условия врагов слишком унизительны для нас. Я не могу их принять. Они обречены, а ведут себя словно победители.

Снова стало шумно. Многие были против. Тогда Тархун поднял руку, и все затихли. Он заверил, что условия врагов не подходят им, и добавил:

– Я предлагаю вот что: арабы могут рассчитывать лишь на одно: мы выпускаем их из кольца, и они с миром уходят за Джейхун.

Но правитель Рабинджана (Каттакургана) возразил:

– Армия арабов оказалась в наших руках, неужели мы их отпустим? Тогда они снова явятся в Согду. Как спасти заложников, я не знаю, но врага нужно добить.

Большинство дихкан были такого же мнения. Главный визирь Бухары сказал:

– Если не остановить арабов, то они пойдут на Бухару и Самарканд. Прольется много крови. Неужели жизнь трех юношей, пусть и из знатного рода, дороже тысяч согдийцев? Кишвар, я сам потерял сына и знаю, как тебе нелегко. Но надо смириться. Нельзя отпускать врагов.

Тут Кишвар с обидой произнес:

– Я знаю, вы с Фарангис мстите мне. Всем скажу: царица носит венец не по праву, потому что ее сын рожден не от царя. Но многие дихкане Бухары на ее стороне, потому что боятся. Ты ее верный слуга, и что можно было услышать от тебя? Будь жив твой сын, такое не сказал бы.

– Клянусь именем Сиявуша, будь жив мой Ардашир, я бы произнес те же слова. Я предлагаю следующее: завтра же дать бой, но сначала предупредить Кутейбу, что его жизнь будет зависеть от жизни заложников.

На это Кишвар усмехнулся:

– Кутейба знает, что дихканы не пощадят его за смерть сыновей, хоть это сделал и не он. Ненависть к арабам велика. Потому он не примет такие условия. Говорят, Кутейба весьма жесток, он слуга злого духа Ахримана и не пощадит наших детей. Давайте в этот раз отпустим врагов, а если они вернутся, то дадим бой под Бухарой.