Забытое убийство

7) индивидуальный террор как выражение всемогущества политического насилия и убийство как средство управления политическими конфликтами;

8) дипломатические и политические скандалы, имеющие целью поиск врага и провоцирование вооруженного конфликта[77].

Упоминает о традиции дуэлей (в основном в студенческой и офицерской среде) и его коллега Андреас Бёше[78]. Он рассматривает этот вопрос применительно к студенческому клубному движению второй половины XIX века. Бёше даже называет в качестве одной из жертв этой традиции известного социал-демократа Фердинанда Лассаля, застреленного в 1864 году графом фон Раковицем. Однако этот пример представляется не слишком удачным, поскольку в том конкретном случае дуэль носила не политический, а частный характер (Раковиц женился на возлюбленной Лассаля.) Очевидно, историк упоминает об этом поединке из-за членства Лассаля в одном из активных германских братств – «Burschenschaft der Raczeks Breslau»: инициатива дуэли исходила от неудачливого соперника, не умевшего решать свои проблемы иными способами.

Оружием, которым пользовались дуэлянты, были преимущественно револьверы, сабли и шпаги, а сами поединки сопровождал театральный, показной дух. Фихте называл дуэли «антинемецкой, привнесенной из-за границы традицией», имея в виду французское влияние[79]. Кстати, запрет на армейские дуэли в Австрии был введен лишь в 1914 году по инициативе того же тирольского депутата Карла Грабмайра, выступившего на заседании Венского парламента с проникновенной и убедительной речью[80].

Уменьшенной проекцией «государственной» дуэли Бадени и Вольфа стали участившиеся «поединки чести» тирольских студентов – представителей различных братств и конфессий. Достаточно было одному из студентов случайно или неслучайно задеть другого в коридоре, как за этим следовало требование сатисфакции, и уже через пару часов противники находили тихое местечко для выяснения отношений, например, обширный городской сад, в котором имелось множество тенистых закоулков. Дрались немцы старомодно – преимущественно на шпагах: револьверы были оружием итальянского студенчества.

Администрация университета боролась с дуэлянтами – прибегала к штрафам, временным арестам и запрету на посещение лекций, но ничего сделать не могла: общества, братства и партии уже существовали сами по себе – в политическом контексте страны.

* * *

Историки отмечали, что вопрос о создании независимого итальянского университета или факультета неоднократно поднимался в австрийской монархии, но на правительственный уровень переговоры вышли только к началу XX века. Территориальных предложений по расположению факультета было три – Триест, Роверето, Инсбрук.

Однако «не хватало единого и комплексного принятия решений»[81].

Причиной появления инициативы по созданию отдельного факультета и дальнейшей национальной непримиримости сторон были «национальная обида и ксенофобские лозунги вроде “Итальянцы, вон!” и “Долой из Австрии!”»[82].

На самом деле националистический лозунг звучал не «Итальянцы, вон!», а гораздо грубее – «Велши, вон!» («Welsche, raus!»). Название «Welschen» обозначает романские и ретороманские народы, живущие по соседству, и в Тироле это слово имело не нейтральную (как в Швейцарии), а негативную окраску. В контексте тех событий, о которых идет речь, оно применялось по отношению именно к итальянцам, причем уничижительно, как к народу второго сорта или народу-захватчику[83]. В ответ на это определение итальянцы применяли, с такой же негативной окраской, слово «tedescho»[84], по большей части означавшее не столько «немцы», сколько «немчура».

Любопытно, что и сотрудничавший в «Scherer» художник Август Пеццеи отнюдь не принадлежал к немецкой нации. Он был ладинского[85] происхождения. Но Пеццеи был выходцем из австрийской творческой элиты, известной в Инсбруке личностью, а судьба его сложилась трагично. Поэтому в газетах, уже настроенных националистически после случившегося в Инсбруке, его сразу же поспешили причислить к немцам: «Пролилась немецкая кровь!»[86].

Таким образом, «велшами» называли преимущественно уроженцев области Трентино-Альто-Адидже, говоривших на итальянском языке.

В первое десятилетие XX века в Австрийской монархии насчитывалось 768 422 гражданина, родным языком которых был итальянский. Из них 367 тысяч проживали в Трентино и 8 тысяч – в Северном Тироле. Немецкоязычных жителей в Северном Тироле было 500 тысяч, в Трентино – 15 тысяч[87]. То есть в Северном Тироле итальянцы по отношению к немцам составляли чуть больше полутора процентов, а в Южном Тироле немцы составляли по отношению к итальянцам три процента.