Забытое убийство

В этом цифровом балансе уже понятен прицельный интерес итальянцев: на земле, которую они считали своей, в округе Трентино, они занимали количественно господствующее положение, однако вынуждены были считаться с приоритетом государственного немецкого языка, а образование получали в других областях – либо в Вене (как более конформный Альчидо Де Гаспери), либо в Италии (как националистически настроенный Чезаре Баттисти).

* * *

Но к тому моменту в университете Инсбрука некоторые занятия уже проводились на итальянском языке, и началось это еще с 60-х годов XIX века. С зимнего семестра 1865 года были введены лекции на итальянском для студентов юридического факультета[88].

Некоторую абсурдность этому обстоятельству придавал тот факт, что лекции на итальянском читались немецкой профессурой.

Лишь в середине 1980-х годов началось быстрое назначение на преподавательские посты итальянцев. Это были преподаватели римского права (с 1884 года[89]), немецкого законодательства (с 1892), канонического права (с 1897), уголовного права Австрийской империи (с 1898), австрийского гражданско-процессуального права (с 1901), австрийского гражданского права и политической экономии (с 1903)[90].

К началу XX века большим авторитетом у итальянцев пользовались профессор Анжело Де Губернатис[91], криминолог Шипио Сигеле[92], экономист и юрист Франческо Менестрина[93]. Они были в числе тех профессоров, которых ирредентисты Тироля пригласили на открытие своего юридического факультета в Инсбруке в ноябре 1904 года. Учитывая скандальные и трагические обстоятельства, сопровождавшие это открытие, стоит вспомнить, что, по черной иронии судьбы, главным трудом Сигеле была книга «La folla criminale» («Криминальная толпа», 1909), посвященная как раз экстремистской, криминальной сущности агрессивного скопления людей. Этой работе он предпослал эпиграф из Энрико Ферри: «От соединения личностей в результате никогда не получается суммы, равной числу их единиц».

Граф Де Губернатис был заметной фигурой не только в науке, но и в политике. Даже его частная жизнь казалась продолжением политических интересов: он был женат на двоюродной сестре русского анархиста Михаила Бакунина. Профессор с самого начала активно занимался национальными меньшинствами Австро-Венгрии и написал несколько трудов о Далмации. Он обратил внимание на положение своих тирольских братьев по крови и в 1903 году начал рекламную кампанию в защиту итальянских подданных Австрии. Именно тогда он стал читать лекции в Инсбруке, постоянно подвергаясь обструкции со стороны немецких националистов. Особое, непримиримое, отношение к профессорам Де Губернатису и Лоренцони объяснялось еще и тем, что они использовали лекторскую трибуну не только для профессиональной информации, но и для изложения своих политических взглядов.

Когда профессор еще в 1903 году вынужден был покинуть Инсбрук из-за национального неприятия, рядом с центральным вокзалом его поджидали несколько сотен взбешенных пангерманистов, выкрикивавших слово «смерть!». Однако, при всей своей агрессивности, окружившие вокзал пангерманисты не прибегали к оружию. К тому же благодарные итальянцы проводили своего соотечественника на поезд, несмотря на оскорбления со всех сторон.

В 1904 году студенты-ирредентисты пригласили его на открытие итальянского юридического факультета в Инсбруке, и профессор с охотой согласился, хотя и понимал всю рискованность этого предприятия. Его это событие привлекло еще и возможностью создать резонанс в газете, которую он издавал. По некоторым данным, именно ему принадлежало ставшее историческим итальянское определение кровавых событий ноября 1904 года – «Fatti di Innsbruck». Дословно это означает – «Факты в Инсбруке», поскольку Де Губернатис сделал акцент на достоверность в передаче событий его газетой. Как он понимал, эти же события будут потом искажаться в других изданиях.

После того, что произошло осенью 1904 года, власти отказали ему, как и другим профессорам-итальянцам, в проведении лекций и конференций, несмотря на то, что все арестованные ирредентисты уже были выпущены на свободу без всяких судебных разбирательств. Но во многом и отстранение профессоров, и арест студентов были вынужденной мерой властей Инсбрука – для предотвращения дальнейшего кровопролития.

* * *

Националистическому неприятию поначалу никто не придавал значения, но оно начало нарастать уже с того момента, как только стали появляться первые параллельные итальянские курсы в Тироле. Стремительный рост количества дисциплин на итальянском языке вызвал волнение даже в университетском академическом совете. Конформистски настроенный совет поначалу занял половинчатую, выжидательную позицию, но высказал свое личное мнение: «Мы не отрицаем необходимости этих кафедр и организаций, но все же должно быть достигнуто единство немецкой профессуры в университете и в экзаменационной комиссии для немецких слушателей, чтобы не было нанесено необратимого вреда образованию»[94].