Забытое

— Я подозревал, что у твоей матери была интрижка, но не хотел в это верить, — на секунду он переводит взгляд на свои ноги. Но затем поднимает глаза. С морщинками в уголках он выглядит на десять лет старше своего реального возраста. — Я только-только добился успехов в сфере генетической модификации и убедил твою маму выносить первого генетически модифицированного ребёнка…

Я перебиваю его, потому что не хочу больше слышать ни слова лжи из его уст.

— Это ведь не совсем так, да? Зейн ведь вовсе не первый гем.

Харлоу наклоняется вперёд и сверлит меня взглядом.

— Что вы хотите этим сказать, мисс Престон?

— Я хочу сказать, — медленно начинаю я, — что «Грань» укрывала гемов из первой волны ваших генетических экспериментов. Тех, что выжили, разумеется, — я отмечаю ошеломлённый вид Харлоу и продолжаю: — Да, я всё знаю о том, что вы сделали с теми невинными детьми в штабе «Мэтч 360» в Рубексе. Всё ради ваших поисков идеального генома.

— Отец, о чём это она говорит? — спрашивает Зейн ровным голосом.

Харлоу откидывается на спинку кресла, словно я высосала из него все силы.

— О моих грехах.

— Это правда? Ты проводил эксперименты на детях? — глаза Трея распахнуты, словно он не верит своим ушам.

— Да, это… достойно порицания. Теперь я это понимаю. После всего случившегося с твоей мамой я свернул программу.

— Свернули? — повторяю я, вспоминая, как Трей рассказывал мне о давнем неудачном извлечении из здания ВИГ, обернувшемся множеством смертей мужчин и женщин, отцов и матерей. — Так, значит, вы отдали тех детей правительству. Чтобы они ставили уже собственные эксперименты.

Харлоу хмурится.

— Нет. После смерти матери Зейна я хотел умыть руки. Я поручил Стилу, который тогда учился в университете и был готов уже управлять частью компании, позаботиться об этом.

— Что случилось с моей мамой? — спрашивает Зейн. — Я хочу знать.

Харлоу распрямляется в своём кресле, готовый продолжить свой рассказ.

— Как я говорил, я убедил её выносить первого ребёнка с идеальным набором генов. Признаю, Пенелопа была уже не так молода для идеальной кандидатки, но физически она была крепкой и выносливой.

— Но я думал…

Харлоу поднимает ладонь, останавливая его.

— Пожалуйста, сын, дай мне закончить, — он замолкает, собираясь с мыслями. — Когда я узнал, что твоя мама вынашивает близнецов, я не знал, что думать. Не понимал, как такое возможно. С одной стороны, процесс генетической модификации вообще-то не предусматривает дублирование, так что моим первым предположением было то, что один ребёнок — генетически модифицированный, а другой — нет. Когда Пенелопа была на третьем триместре, я организовал анализ крови, чтобы проверить развитие детей и определить, кто из них генетически модифицированный. Мой тогдашний ведущий генетик… — Харлоу переводит взгляд на меня, — отец Сиенны взял образец, но когда он предоставил мне отчёт, я заметил, что в нём были пробелы. Мне стало любопытно, и я указал ему на это, но он отрицал своё вмешательство.

Я чувствую, как пульсирует венка на шее, отчётливо слышу каждый удар. Похоже, я, наконец, понимаю, что произошло с моим папой столько лет назад.

— Естественно, — продолжает Харлоу, — я провёл расследование, и результаты поразили меня. Такого я и представить не мог. Оба ребёнка были генетически модифицированы, чего, по моим расчётам, быть не могло. Но затем я понял, что один из детей был генетически от меня, в то время как другой — нет.

— Как такое возможно? — спрашивает Зейн, его голос срывается. Он не верит своим ушам.

Я тянусь к нему, кладу руку на колено, ободряюще сжимаю и тут же убираю. Это не остаётся незамеченным мистером Райдером, который приподнимает бровь безупречной дугой. Зейн не обращает на него внимания, и Харлоу продолжает.

— Судя по всему, мой генетик, Митч Хувер, подсадил два эмбриона, один — мой, с теми качествами, которые я выбрал для собственного сына, а второго создала Пенелопа, без моего ведома, с теми характеристиками, которые хотела она сама. Но она использовала не мою ДНК. О, нет. Она использовала ДНК человека, с которым у неё была интрижка, — Брайанта Винчестера.

Я искоса бросаю взгляд на Зейна, чтобы проверить, как он это воспринял. Его руки сжаты в кулаки, на лице играют желваки.

— Когда я узнал об этом, признаю, я среагировал не очень. Я поругался с ней, прикрикнул немного, довёл до слёз… — он запинается, задыхаясь от нахлынувших эмоций. Только секунд через тридцать-сорок он решается продолжить: — И тогда я сделал кое-что, о чём буду жалеть всегда. Не знаю, о чём я думал… — он мотает головой. — Я пошёл к Митчу с требованиями что-нибудь сделать с ребёнком, который не был моим, грозился его уволить. Я предполагал, что что-то может случиться на родах…

Он обрывает себя, оставляя мысль висеть в воздухе, как ядовитый газ.

Моё горло сжимается. Невинный малыш. Мои мысли переключаются на Трея, который, как мы недавно выяснили, оказался не просто гемом, но ещё и братом Зейна. Харлоу хотел, чтобы мой отец убил его. Человека, которого я люблю. В этом есть своя ирония.