Забытые боги

История с газетой кончилась неожиданно, чисто по-американски. Случилось, что я поцапался с женой (в любом доме гремят не только крышки от кастрюль, но время от времени и слова) и написал сердитый рассказ под названием "Женщина во всей ее красе". Местом действа (мир — театр) был одесский дворик, а рассказчиком, как всегда, дядя Миша. Мало подумав над заголовком, я отнес его в редакцию. Редактриса, прочитав байку, увидела в героине себя и…

…и мы с дядей Мишей вылетели из редакции. Нас просто перестали печатать, начиная с "Женщины…".

Другие газеты, как я уже сказал, за рассказы не платили, и я, невостребованный, начал угасать, спасительную животворную интонацию Одессы я слышал в себе все реже, она сходила на нет, на ее месте воцарялось тягостное безмолвие… Прошло еще немного времени и я с небывалой грустью поприсутствовал на похоронах моего любимого рассказчика — рыбака, болтуна, философа, неувядающего оптимиста….

…И я решил плюнуть на газеты и вернуться к повести, начатой еще там, в покинутой стране.

"Из какого сора…"

Замысел повести родился, когда взбесились народы империи, когда "национальное самосознание" народов вдруг вспучило, когда нации стали сторониться друг друга, провозглашать независимость, суверенитет, устанавливать границы, учреждать таможни… забыв, что так или иначе благоденствовали (в меру сыты, в меру пьяны, обеспечены работой, отдыхом, пенсией), ибо республики были частями единого организма — со своим кровообращением, общим обменом веществ, организмом, существовавшим долгое время. Захотев отделиться, каждая из частей этого организма как бы отрубалась мясником, и в нее переставала поступать кровь и питательные вещества, секреты желез, одних на весь организм, гормоны, соки, соли — и эта часть начинала смердеть…

Этот образ — единый организм, одно большое животное тело, где у каждой "части" есть своя обязанность по отношению ко всем остальным — это понимание империи оказалось не под силу нашим политикам, нашим мясникам, и они (три мудреца в одном тазу: Ельцин, Кравчук и Шушкевич) решили убить животину и расчленить ее тушу.

И расчленили…

Но повесть моя была не об этом. Страна долго жила идеей интернационализма, пролетарского, правда, но — в конечном счете — равенства наций друг перед другом, и это было, на мой взгляд, неплохо. Я помню, что в нашей, партийной газете, где я работал, строго-настрого запрещалось произносить хотя бы два раза на страницу слова "русский", "украинец", "молдаванин" или "еврей" — это уже считалось или национализмом, или нарушением идеи равенства. И вот — произошло: каждая нация задымила вдруг, как вулкан, застилая общее небо гарью… Нации стали выискивать в истории признаки своей уникальности, в крови мировых великих людей искать и находить свои гены… Завраждовали религии, славя каждая своего бога ("единого" бога давным-давно расхватали и разнесли по домам, наделав там из Его кусков божеств по своему образу и подобию)… Короче говоря, когда началось это (с моей точки зрения) сумасшествие, сопровождаемое, как это принято с самых древних времен, сведением давних счетов, войнами (Фергана, Чечня, Молдавия, Украина, Средняя Азия, Грузия. Абхазия, Южная Осетия — кто следующий?..), убийствами и изгнанием "чужаков", переделом земель, когда из старых сундуков стали вытаскивать одежды предков, когда стали возрождаться старые обычаи, какими бы дикими они ни были, когда… — да разве всё перечислишь! — я, детский писатель, то есть литератор, преобразующий жесткую жизненную правду в сказку, начал сочинять повесть "Первобытные хвастуны".

Повесть в самом деле была о первобытных людях. Почти сказка. Там одного выдумщика-придумщика-новатора (такие существовали, конечно, во все времена), выдумщика-придумщика и, естественно, еретика, изгоняют из племени за его новации, хотя они были очень полезны людям того времени: Карман, например, Пояс, Суп (который продлевал жизнь беззубым 30-летним старикам), Свист, Рукопожатие…

И вот выдумщик Дум придумал Улыбку…

Но именно ее шаман Шито-Крыто, неудачливый конкурент Дума по новациям, признал самым опасным изобретением. Преждевременным и опасным, ибо "ничто так не подрывает авторитет первобытного человека, как Улыбка". И Дума изгоняют из племени и отправляют к Краю Земли, дабы он сгинул там, сверзишись в Бездну. А чтобы он не погиб случайной смертью по дороге или не вернулся ненароком, ему дают двоих провожатых, Напролома и Хоть-Кудая, они доведут ослушника Дума до самой Бездны и проследят его падение туда — так и начинается длительное и полное приключений путешествие гораздого на ловкую и острую мысль давнего нашего предка.

По дороге тройка первобытных людей встречается с племенами, чьи боги, верования и обряды одно причудливее другого (ну совсем, как теперешние!), и наши путешественники попадают из передряги в переделку, и выбираются из них живыми только благодаря уму нашего еретика…