Читаем Забытые острова. Аннушка (СИ) полностью

Вот только внутри себя, в душе я за тот же месяц переменилась гораздо сильнее. Вроде, и времени-то немного прошло, а словно другим человеком стала. И действительно: ведь если начать вспоминать – сколько всего напроисходило! А сколько раз я жизнью рисковала? Сколько раз на волосок от смерти побывала? Не специально – само как-то так выходило. И ответственность за других на себя брала, и казнила-миловала, своей рукой убивала, людей на смерть посылала… Где теперь та глупая девчонка, что за халявные обои тряслясь? Нет ее больше. Случись мне вернуться обратно, я вряд ли стала бы надрываться за копейки на штукатурно-малярном поприще. Пусть не сразу, но нашла бы себе иное занятие. Надо – выучилась бы, добыла нужные знания-умения. Я теперь цену себе знаю, придумала бы, как заработать и на хлеб с маслом, и на красную икорку. И уж, во всяком случае, не кинулась бы на шею первому встречному кошельку на ножках. Королевы – они не продаются, у них есть достоинство и гордость. А я, хоть это, может, и смешно звучит, ощутила-таки себя королевой. Не сама по себе – люди это сделали. Они меня выбрали, над собой поставили. Они меня, по сути, и короновали. Вот ковбой, наверное, эту мою невидимую корону и почуял, раз настолько сильно к себе пригрести захотел. Да только сам он на короля никак не тянет. Так, гангстер средней руки. Ну максимум – крестный отец мафии. Но не король, нет.

Я вздохнула и огляделась по сторонам. Лодка сбавила ход и приближалась к какому-то острову немаленьких на первый взгляд размеров. Берег этого острова выглядел сплошной скалой. Если верить тому клочку бумажки, который я выучила наизусть, где-то в этих скалах был проход. Но подойти к этому проходу было почти невозможно – повсюду виднелись либо воронки водоворотов, либо буруны над верхушками подводных камней. Местами острые черные зубцы поднимались над водой. На одном из них была надета измятая куча металла, в которой при желании можно было распознать приличных размеров катер. Теперь понятно, для чего Карлайлу та бумажка: без нее он разве что сам утопнет, но вход в помеченную крестом бухту не найдет.

Наша лодка обогнула гряду камней, и тут меня ждал очередной неприятный сюрприз. За камнями, невидимые до сих пор, нас ждали еще две лодки, а в них в общей сложенности восемь головорезов, увешанных с ног до головы ружьями, пистолетами и абордажными тесаками. Может, конечно, это были и не тесаки, но железяки в ножнах выглядели внушительными, с локоть длиной, а то и больше. И шириной, по меньшей мере, с ладонь. Пиратская кодла увидела нас, оживилась, завела моторы и тихонько двинулась строго за нашей лодкой. Можно сказать, след в след.

Маршрут был сложным и весьма извилистым. Я не считала, но прежде, чем дойти до входа в бухту, мы сделали не меньше десятка поворотов, огибая скрытые под водой камни. Этакий морской лабиринт. Карлайл подошел к рулевому, и встал рядом с ним, держась за рамку ветрового стекла и отдавая ему короткие команды. Поза его выдавала немалое нервное напряжение, и, как я вскоре убедилась, нервничал он не впустую. Одна из следовавших за нами лодок повернула слишком небрежно, и вышла за границы безопасного прохода. Тут же невесть откуда взявшееся течение жестко мотнуло лодку, ударило волной в борт и стремительно потащило в сторону. Ничего не помогло: ни мотор, ревущий на предельных оборотах, ни весла, которыми кинулись грести эти не слишком умные люди. Моторку шмякнуло о скалу, после чего она в несколько секунд ушла под воду. Тех, кто смог остаться на плаву, потащило дальше в море, где уже нарезали круги черные треугольные плавники. Карлайлу оставалось лишь выругаться сквозь зубы. А оставшаяся лодка вдвойне тщательно стала копировать курс своего предводителя.

Пока лодка осторожно пробиралась мимо скал, я размышляла о себе и своих дальнейших действиях. Моего отказа Карлайл очевидно не примет. Учитывая мое безумное похищение, можно быть увереной: если я не пойду по доброй воле, меня потащат силком. Еще порция эфира, или просто удар рукояткой револьвера по темечку – и все. Нечего обольщаться: будь даже моя нога в порядке, в драке на кулачках я против американца не выстою и пары секунд. Сделать вид, что согласна и втихаря ловить момент, чтобы сбежать, тоже вряд ли выйдет. Не верю я, что моих способностей к лицедейству хватит для того, чтобы обмануть чертова ковбоя. Остается только попытаться сочинить несколько доводов, которые могут заставить его задуматься и если не отказаться от своих планов, то притормозить хоть на часик-другой. Может, за это время кто-нибудь придет меня спасать? Например, какой-нибудь принц на белой кляче? Ну, то есть, на белой яхте?

Перейти на страницу:

Похожие книги

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература
Неучтенный
Неучтенный

Молодой парень из небольшого уральского городка никак не ожидал, что его поездка на всероссийскую олимпиаду, начавшаяся от калитки родного дома, закончится через полвека в темной системе, не видящей света солнца миллионы лет, – на обломках разбитой и покинутой научной станции. Не представлял он, что его единственными спутниками на долгое время станут искусственный интеллект и два странных и непонятных артефакта, поселившихся у него в голове. Не знал он и того, что именно здесь он найдет свою любовь и дальнейшую судьбу, а также тот уникальный шанс, что позволит начать ему свой путь в новом, неизвестном и загадочном мире. Но главное, ему не известно то, что он может стать тем неучтенным фактором, который может изменить все. И он должен быть к этому готов, ведь это только начало. Начало его нового и долгого пути.

Константин Николаевич Муравьев , Константин Николаевич Муравьёв

Фантастика / Прочее / Фанфик / Боевая фантастика / Киберпанк
Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие
Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие

В последнее время наше кино — еще совсем недавно самое массовое из искусств — утратило многие былые черты, свойственные отечественному искусству. Мы редко сопереживаем происходящему на экране, зачастую не запоминаем фамилий исполнителей ролей. Под этой обложкой — жизнь российских актеров разных поколений, оставивших след в душе кинозрителя. Юрий Яковлев, Майя Булгакова, Нина Русланова, Виктор Сухоруков, Константин Хабенский… — эти имена говорят сами за себя, и зрителю нет надобности напоминать фильмы с участием таких артистов.Один из самых видных и значительных кинокритиков, кинодраматург и сценарист Эльга Лындина представляет в своей книге лучших из лучших нашего кинематографа, раскрывая их личности и непростые судьбы.

Эльга Михайловна Лындина

Кино / Театр / Прочее / Документальное / Биографии и Мемуары