Забытые острова. Аннушка

Настроение у меня поднялось, и я, гордая собой, потопала обратно, на ходу соображая, что еще нужно будет заказать: толстую леску, большие крючки, большие грузила и хорошее углепластиковое удилище с катушкой, чтобы опять руками леску не тягать. А то ладно еще – небольшие рыбки попались, а так можно и руку до кости разрезать. Останется здоровым один Борюсик – я ж с ним с голодухи помру! А, может, вообще – спиннинг взять? Я, правда, кидать не умею. Но вдруг получится!

Мои сумбурные мысли прервал посторонний звук. Это не море – к плеску волн я уже вполне привыкла и практически его не замечала. И не чайки – те пронзительные и мерзкие. Да и звук, вроде, идет откуда-то от скал… Мне это кажется, или действительно кто-то плачет?

Я мгновенно превратилась в пеленгатор и пошла от берега зигзагом, стараясь понять, откуда идет звук. Собственно, искать долго не пришлось: почти у самой скалы сидела девочка и ревела буквально навзрыд, закрыв лицо руками. А на левой-то руке терминал, такой же, как и у меня. Видать, еще одна жертва безумного гения.

Пока подходила, рассмотрела: голубые бриджики, ярко-красная блузка навыпуск, подпоясанная тоненьким плетеным ремешком, бело-розовые городские кроссовки – в общем, типичная девчонка, каких полно где-нибудь в Краснодаре. Почему там? А кожа чересчур смугловата. И это, скорее, не загар, а природный оттенок. И волосы – прямые, густые и черные, как вороново крыло.

- Привет!

Девчонка не слышала моих шагов, и дернулась, когда я ее окликнула. Сделала движение, чтобы вскочить на ноги, но выражение испуга на ее лице тут же сменилось гримасой боли. Ясно, ногу повредила. И что, спрашивается, дергалась? Неужели я такая страшная? А она точно откуда-то с югов. Вон, глазищи какие черные. Уже сейчас красотка, а еще года через два-три, как сиськи и прочее отрастет, будет полный капец всем мужикам. Но точно не из наших, скорее всего откуда-нибудь из-за бугра. Ладно, не буду ее пугать, представлюсь. Я изобразила самую лучезарную улыбку, на какую была способна и ткнула себя пальцем в грудь:

- Анна. Россия.

И тут же, указав на нее, высказала свое предположение:

- Испания?

В ответ прозвучало:

- Não, Brasil.

Собеседница в свою очередь ткнула себя пальцем и произнесла:

- Мария де ла Круз Валерия Франческа Санчес.

Ух ты, как круто! Вот только как к ней по-нормальному без всяких этих титулов обращаться? Хотя… Она Валерия? На всякий случай я переспросила:

- Валерия?

- If, senhora.

Отлично! Значит, будет Леркой из Бразилии, где, как известно, дикие обезьяны в большом количестве. А я, значит, сеньора? Ладно, пусть будет так. Вот где этот Борюсик, когда он так нужен! Я ж по-бразильски ни в зуб ногой. Придется так справляться. Что на словах не дойдет, то на руках изображу. Но, все же, что она так на меня косится? Что у меня не так? Быстро себя оглядела- вроде, нет, все в порядке.

- Ты чего сидишь на камнях? Задницу отморозишь. Вставай, пойдем!

Лерка в ответ затрещала по-своему, и на ногу показывает. Типа, идти не может. Я, конечно, не врач, но тут посмотреть могу. Думаете, мало я видала вывихов да переломов! У нас во дворе раз в два-три месяца кто-нибудь что-нибудь себе обязательно сломает. Или вывихнет. Так что с первой помощью у меня все на пять с плюсом! Спросила только:

- Можно?

И, не дожидаясь ответа, принялась ощупывать больную ногу. Не, слава Богу, кости целы. А вот голеностоп вывихнула сильно. Да там уже и опухло все, как тут не реветь – попала хрен знает куда, нога болит, не ходит, помощи не дозваться, да, поди, еще и голодная. Точно голодная – вон, как у нее в брюхе заурчало. Девчонка аж про ногу забыла- от смущения краской залилась, да так, что сквозь загар, или что там у нее, проступило.

Вот и хорошо, пусть пока смущается, отвлечется немного, а я тем временем свое дело сделаю. Один хороший рывок, один хороший такой крик… или это был визг? А, неважно. Главное, суставчик на месте. Теперь бы еще тугую повязку поверх, вот только где тут возьмешь эластичный бинт? А-а, раз пошла такая пьянка… я подтянула пакет с рыбой, достала оттуда нож, машинально пальцем проверила остроту лезвия. Гляжу – Лерка что-то в лице переменилась и отползать пытается. И ведь не объяснишь дурочке, что я делать собираюсь. Впрочем, начхать – далеко не уползет. А я тяжело вздохнула, и пластанула по своей замечательной рубахе. Откромсала от подола полосу в ладонь шириной, и нож сразу убрала, чтобы слишком-то не пугать, а то, поди, думает, что у меня за ближайшим камнем сидит дрессированный медведь в ушанке с водкой и балалайкой. Девка притихла, сбежать уже не пытается. Я ей тапочек сняла и моей безвременно погибшей тряпочкой принялась туго бинтовать ногу. Во, совсем успокоилась, полегчало, значит. Ну, пора идти до дому. Тапок ей в руки выдала – пусть сама тащит, пакетик свой подхватила, плечо могучее подставила и повлачила болезную с камушка да на камушек. И все-таки: неужто я так страшно выгляжу?