Забытые союзники во Второй мировой войне

«Капитан Леонтьев в 1896 году проинформировал французов о планах Менелика отодвинуть свои границы к Западу до Белого Нила и обозначил преимущества, которые от этого может получить Франция…»

Союзной для русских Франции от этого действительно было что поиметь.

В июле 1898 года с Запада Африки, из Французского Конго, в глубь континента выступает экспедиция майора Марша-на. Задача — пересечь Африку с Запада на Восток, достичь берега Белого Нила и основать в ещё не занятом британцами Южном Судане французский протекторат Фашода.

Отряд Маршана действительно пересекает Африку и достигает Фашоды. Но французский отряд — мал и измождён

многомесячным переходом. Самим им этот новый форт было не удержать.

Одновременно в Париже принимают решение перевести ко двору Менелика губернатора Джибути месье Лагарда. На него возлагается задача убедить эфиопов пойти, может, и чуть дальше на Запад, чем они планировали. А именно: выйдя к Белому Нилу, во-первых, перекрыть потенциальный британский коридор Север-Юг и, во-вторых, соединить границы Абиссинии и нового французского протектората в Фашоде. А ведь, таким образом, расширившаяся Абиссиния становилась тем самым «мостиком», которого французам не хватало для своей горизонтали Запад-Восток: от Джибути через Фашоду до Сенегала.

Однако в Фашоде так и не дождались подхода с Востока ни эфиопских войск, ни обещанного франко-русского отряда во главе с Леонтьевым. Зато выяснилось, что Леонтьев-то взял и вступил в своего рода сепаратные переговоры с… британцами. Правда, как-то странно вступил:

«Был ли Леонтьев или не был готов в определённый момент к сотрудничеству с британцами, сухим остатком его экспедиции к озеру Рудольф в 1899 году оказалось то, что она притормозила расширение британской территории на север. По некоторым сведениям, Леонтьев дошёл до того, что заменял уже расставленные британские пограничные флаги на эфиопские штандарты. И именно он утвердил эфиопский контроль на берегах того озера».

В этой связи в голову невольно приходит мысль, во-первых, о том, что выход русского губернатора пограничной эфиопской провинции Леонтьева на британцев был не такой уж и самодеятельностью. В конце концов, как мы знаем на примере Бабичева, потом пришло прощение с самого верха. Случайно ли?

Во-вторых, даже если взаимодействие Леонтьева с британцами и было самодеятельностью, то принесло только пользу. Ну, или, по крайней мере, позволило избежать большой беды.

Давайте рассуждать. С одной стороны, как и в случае с Ашиновым, имперский Петербург поспешил от Леонтьева откреститься — о чём и было сообщено французам. Но с другой-то стороны, действия Леонтьева по утверждению эфиопского контроля в районе озера Рудольф решали русско-французскую задачу-минимум: у британцев своего сквозного коридора Север-Юг в Африке так и не возникло.

Осуществление же сугубо французской программы-максимум (коридор Восток-Запад) означало, что Российская империя оказывалась бы втянутой в чужой конфликт.

Давайте опять же рассуждать логически.

Абиссиния практически со всех сторон была окружена британскими владениями. Да, рельеф местности на стыке Кении и Судана не позволял построить там британцам железную дорогу. Но совершить туда марш-бросок даже конников и пехотинцев, чтобы пресечь русско-французский план о создании горизонтали, они вполне могли.

Следующий вопрос: а на какие силы могли рассчитывать в том районе сами Россия и Франция? У России — всего-то казачий эскорт посольства. У Франции — части в Джибути (от которой в Южный Судан добираться непросто) и всего-то несколько десятков измождённых человек майора Маршана в Фашоде. Разве такими силами можно было противостоять британцам? К тому же, речь идёт об эпохе, когда никаких спутниковых телефонов и т. п. не было. Например, майор Маршан достиг-таки с Запада точки, где русские и эфиопские офицеры подняли эфиопский и французский флаги на берегу Белого Нила. Но к тому времени русские, не дождавшись Маршана, оттуда ушли обратно на Восток. Даже этот случай доказывает: французская программа-максимум о коридоре Запад-Восток с самого начала была авантюрой.

Это и было доказано в Фашоде. Когда туда подошли серьёзные британские силы, то состоялось нечто вроде «стояния на Угре», в результате которого французы были вынуждены ретироваться.