Забытые союзники во Второй мировой войне

«Первая запись в дневнике, который дала мне Уна, относится к 24 апреля 1919 г. Его „Кэмел“ потерпел аварию. Возле озера Боже к северу от Кириллова-Белозерского, двигатель отказал…

После двух дней мытарств по лесу фан дер Спая схватил патруль. Сказали, что поведут в Вологду. „Обращались хорошо, дали ту же еду, что ели сами: чай, чёрный хлеб и кашу“…^{155}

10-го мая. Привезли в Москву. Сразу же — в гостиницу „Метрополь“, где размещался наркомат иностранных дел. И сразу же встреча с М. М. Литвиновым, который тогда был заместителем наркома. Литвинов сказал, что фан дер Спая постараются обменять на большевика Федора Раскольникова. После встречи с Литвиновым фан дер Спая отвели в Кремль, где уже содержались несколько пленных английских офицеров…

В течение нескольких месяцев шесть пленных офицеров… держали под домашним арестом, сперва в Кремле, потом в помещении английского консульства. Несколько раз они виделись с Литвиновым. Получали посылки от Британского и Голландского Красного Креста. Их водили на концерты Римского-Корсакова, Чайковского, Грига…

Но в августе… отправляют уже в Бутырки…

Фан дер Спай испытал всё или во всяком случае многое, через что прошли тогдашние обитатели этой тюрьмы. Камеру, где теснились двести человек и откуда то и дело кого-то выводили на расстрел. И камеру на тридцать. И „одиночку“ — в его дневнике есть это русское слово, написанное английскими буквами. Курил махорку — это слово тоже вошло в его лексикон. Дошёл до крайнего истощения, но не потерял чувства юмора: писал в дневнике, что не может понять, чем кормятся на их измождённых телах полчища клопов…

Как-то в обычном жиденьком супе дали кусочек мяса (конины) — они увидели в этом добрый знак.

В марте 1920-го их перевели из Бутырок в Андрониевский монастырь и стали готовить к отправке в Англию через Финляндию. Нарком Чичерин выразил надежду, что они „забудут дурные впечатления о своём пребывании в Советской России".

Для этого в последние недели их водили на выставки, в музеи, на концерты. 27 марта 1920-го — „Севильский цирюльник“. 28 марта — „Корневильские колокола". 30 марта — картинная галерея. 31 марта — Большой театр. 1 апреля — Кремль. Алмазный фонд. 4 апреля — балет „Копеллия“.

Но это лишь отчасти изменило их впечатления. Проходя по улицам Москвы, фан дер Спай видел плакаты. „Религия — опиум для народа". „Бог — капиталист"…»^{156}

Впрочем, ещё больше в ЮАС были напуганы другим. А именно: одной только Россией русские коммунисты ограничиваться не собирались. И Африка тоже была в поле зрения Коминтерна. Более того: вскоре в ИККИ выдвинули лозунг о создании в Африке «независимой туземной республики».