Забытые союзники во Второй мировой войне

— Да. Но быстро сделать это было невозможно. И тогда было принято решение обратиться к уже существовавшей небольшой, но зато легальной партии Революционный союз с предложением об объединении усилий.

— И так коммунисты вышли из подполья?

— Не совсем. Часть коммунистов вошли в Революционный союз, а часть так и остались на подпольном положении.

— На случай нового запрета уже и Революционного союза?

— Да.

Что ж, в известной степени, это лишь дополняет сказанное выше. Но Томас уточнил, что созданный уже в годы войны Национальный Антифашистский фронт (на который, как на, по сути, третью компартию ссылается в своём письме к Батисте посол Кончессо) был всё-таки не партией-дублёром, а широкой коалицией.

— Мой коллега совершенно прав, — объяснил мне другой сотрудник всё того же Института истории при КПК, уже знакомый нам Сервандо Вальдес Санчес. — Национальный Антифашистский фронт был организацией куда более пёстрой.

— Но вы явно хотите сказать «но»?

— Но другое дело, что к концу Второй мировой войны часть наших коммунистов оказалась под влиянием Компартии США.

— И что в этом плохого? Это ведь были братские партии?

— Конечно, но в компартии США к концу войны возникло ощущение, что накал классовой борьбы будет снижаться.

— И что из этого следовало?

— Что, например, на Кубе за основу можно взять работу именно фронта, а не «коренных» марксистов-леницев.

— А партию переименовать? Так вот откуда взялось название «народно-социалистическая» вместо «революционно-коммунистической»!

— Да. Но многим тогдашним кубинским коммунистам это не понравилось: вот они и разошлись по другим партиям и продолжили борьбу в их рядах: например, в Ортодоксальной партии.

Но почему же об этом уникальном опыте ни московские, ни гаванские газеты не писали тогда, когда коммунисты уже пришли на Кубе к власти, и былую конспирацию можно было раскрыть и даже превратить в предмет всеобщего восхищения?

Старые коммунисты

Читатель, наверное, обратил внимание на моё выражение «тогдашние кубинские коммунисты». Что ж, конгломерат тогдашних кубинских марксистов-ленинцев — это действительно не совсем то, что при Фиделе и кубинская Конституция, на манер советской, провозгласила единственно возможным «организованным авангардом кубинской нации».

Новый коммунист Фидель Кастро и «старый коммунист» Блас Рока. Член президиума ИККИ ещё при Сталине, при Фиделе он стал первым «спикером» Национальной ассамблеи народной власти^{59}

Таким «ядром политической системы» Фидель Кастро провозгласил свою КПК: подписавшуюся под марксизмом-ленинизмом, но выросшую из его «Движения 26 июля»[59]. И эта его партия в 1960-е годы лишь абсорбировала былую компартию (точнее, как мы договорились, компартии, во множественном числе).

Направив же в 1940 году двух своих представителей в правительство Батисты (пусть даже на правах «министров без портфелей»), про главу этого правительства тогдашние кубинские коммунисты писали нечто такое, что, даже по меркам испаноязычного краснобайства, ошарашивает. Судите сами:

«Это кубинец на сто процентов, ревностный хранитель свободы Родины, красноречивый и популярный трибун…идол, думающий о благополучии народа, человек, который олицетворяет священные идеалы новой Кубы»^{60}.

Естественно, природа альянса Батисты и «старых» кубинских коммунистов — сложна. В любом политическом процессе всегда много конъюнктуры: не столько идеологического пуризма, сколько соображений тактического порядка.

Про, скажем так, природную смычку мулата-антикоммуниста Фульхенсио Батисты и мулата-коммуниста Ласаро Пенья (профсоюзного вожака) я уже писал. А ещё можно предположить, что Батиста образца начала 1940-х был ещё действительно «прогрессистом», и ему ещё только предстояло стать ненавистным узурпатором, которого свергнет Фидель Кастро[60].

Однако когда 26 июля 1953 года Фидель Кастро впервые попытается разжечь антибатистовскую революцию, то и тогда старая кубинская компартия отреагирует на это, скажем так, своеобразно.

Например, в кубинских эмигрантских кругах особенно любят цитировать печатный орган Коммунистической партии США «Дейли уоркер». А на страницах этой братской для них американской газеты тогдашние кубинские коммунисты охарактеризовали провалившуюся попытку Фиделя Кастро взять штурмом казармы правительственных войск Монкада в Сантьяго как «авантюрный путч буржуазной оппозиции».

Наверное, и по этим причинам, когда Фидель принимал иностранных корреспондентов на своих партизанских базах в Сьерре-Маэстре и его спрашивали, а не коммунист ли он, он от коммунистов открещивался. А как ещё, если к «старым» коммунистам у него были свои счёты?

Как бы то ни было, даже когда Фидель Кастро провозгласил себя последователем идей Маркса и Ленина, не он вступил в существующую компартию, а компартия интегрировалась с его движением.