Забытые тексты, забытые имена. Выпуск 2. Литераторы – адресаты пушкинских эпиграмм

Стурдзу особенно отличало трудолюбие и пунктуальность. Вкупе с хорошим образованием и знанием языков, эти качества давали ему благоприятные возможности для успешной карьеры и востребованности в системе государственного управления. Поступив в министерство иностранных дел писцом, он уже через весьма короткое время стал личным секретарём канцлера Российской империи, графа Николая Петровича Румянцева. Перечислять все должности, на которых побывал Александр Скарлатович, не имеет особого смысла, таковых случилось немало, но объединяло их одно: они требовали от назначенца конкретного результата работы и строгой отчётности. Стурдзе не приходилось руководить другими людьми или исполнять представительские функции, почётно восседая во главе «присутствия», как это выпадало на долю нашего недавнего знакомца Александра Семёновича Шишкова, нет, Александру Скарлатовичу приходилось много и упорно трудиться, но такая невидимая кабинетная работа нисколько не смущала исполнительного чиновника. Тем более, что Стурдзе доверяли и доверяли в самых что ни на есть высших кругах государства, не исключая и самого Императора.

Как относился Стурдза к Императору, мы не знаем, скорее всего, с крайним благоговением. Зато хорошо известно, что Император благоволил к Стурдзе, доверив ему отстаивать интересы России в рамках созданного им Священного союза. Стурдза прибыл с Александром в город Аахен на первый конгресс этой организации в составе русской миссии, где, в сущности, решалась судьба послевоенной Европы. Вопросы противодействия революционным настроениям и борьбы со свободомыслием на конференции отдельно не рассматривались, однако во всех заявленных темах они, так или иначе, присутствовали. Оставалось только документально оформить разрозненные идеи общественного устроения в свете воззрений российского Императора. И такой документ благодаря Стурдзе появился. Составленная «Записка о нынешнем положении Германии» предназначалась, в общем-то, «для служебного пользования» – тираж её был микроскопический, всего пятьдесят экземпляров, и была она роздана исключительно делегатам проходящего в Аахене конгресса. Как любой текст, выходивший из-под пера Александра Скарлатовича, «Записка» содержала ясный и незамысловатый план победы света над силами тьмы. Где под тьмой, привычно, подразумевались гуманистические идеалы эпохи Просвещения, традиции светского образования и достижения науки, которые неизбежно должен одолеть свет, предста-вимый всепобеждающей триадой: христианским благочестием, цензурой и ограничением образования. Ну и само собой разумеется – при строгом соблюдении жёсткой сословной иерархии. Вероятно, кто-то из участников конференции не выдержал и дал произведение Стурдзы в печать. «Записка» вызвала бурю негодования в немецком обществе, особенно в университетской среде. Ряд немецких политических деятелей, сторонников российского курса, были подвергнуты нападению, а драматург Август фон Коцебу был убит студентом Карлом Зандом, как предполагаемый автор злосчастной «Записки». Когда же стал известен истинный сочинитель, граф Бухгельн вызвал Стурдзу на поединок. «Сочинитель», разумеется, вызова не принял и поспешно отбыл в Россию, укрывшись в своём имении.

Когда Стурдза немного отошёл от потрясений, он вновь принялся за старое. На имя Императора был передан проект об учреждении в России Центрального духовного попечительства. В обязанность данного учреждения входил строгий надзор за соблюдением норм христианского поведения и забота об обращении в православие российских подданных иных вероисповеданий. Стурдзе также принадлежала инструкция для Учёного комитета Министерства народного просвещения, в которой он выступил против энциклопедического характера российского образования, настаивая на замене его религиозным. Германский урок Стурдзу ничему не научил, и он вновь ратовал за введение в государстве жесточайшей цензуры, за ограничение свободы печати, за строгий полицейский контроль над университетами и отмену всех академических привилегий.

Надо сказать, Петербург холодно принял Стурдзу, ставшего по выходе из добровольного заточения в собственном поместье очень популярной фигурой. Столица была чревата декабризмом, и везде Стурдза встречал язвительные взгляды и недобрые усмешки. Многие ходили вокруг него, желая придраться и вызвать на дуэль.

Вкруг я Стурдзы хожу,
Вкруг библического,
Я на Стурдзу гляжу
Монархического…

Так писал Пушкин в несохранившейся сатире на мотив известной народной песни.

Стараясь избежать трагической развязки, Стурдза в 1821 году выходит со службы в бессрочный отпуск и переезжает в Одессу, ссылаясь на плохое самочувствие и на необходимость в лечении. Но и там он не перестаёт быть воинствующим клерикалом, сражающимся с неверием и основами рационализма.

Обратимся теперь непосредственно к наследию Александра Скарлатовича и дадим небольшой отрывок из его произведения, по-свящённого товарищу Стурдзы «по музе, по судьбам» – Михаилу Магницкому.