Забытые: Тени на снегу

В лесу затеяли неуверенную перекличку волки, и пёс, глухо заворчав, дёрнулся, оглянулся на заснеженную тропу. Норов, вздохнув, молча расстегнул упряжь – сани на время придется бросить здесь. Пёс предупреждающе завыл, и волки моментально заткнулись. Так ездовых и кормили – отпускали на ночь погулять.

– Чали?.. – напомнил о себе староста.

Я устало тряхнула головой и запретила себе отвлекаться. Быстрее дело сделаю – скорее отдохну и найду своего зимника. И не только.

Сопровождаемая старостой и окруженная шелестящей толпой встречающих, я добралась до ворот и сразу же заметила первую странность. Врата и городскую стену покрывала мутная ледяная корка. Я внутренне подобралась. Не может это быть тем, чем могло бы быть… но всё же это чары.

– Тут не всё, – вполголоса заметил староста и опять нервно отёр усы. – В городе… больше.

Остановившись у ворот, я осторожно провела пальцем по наледи, использовав искорку, но лёд не поддался – не оттаял. Я пошла дальше, оглядываясь. Старательно вычищенная дорога, стены с внутренней стороны, деревянные хлева и склады от земли до крыши – всё скованно льдом.

– В домах холодно? – поскальзываясь, я целенаправленно шагала ко второй стене.

– Нет, – немедленно отозвался староста. – Но вот двери и окна мы два дня открыть не могли – смёрзлись с косяками. Огонь не берёт. Ломали двери – пояснил мрачно. – Выносили. Теперича с открытыми окнами живём – вдруг опять замурует. Благо к холодам мы привычные да обереги ваши камню остыть не дают.

Вторые ворота стояли приоткрытыми.

– Кто-нибудь умер? – я нахмурилась.

– Да нет, – староста пожал плечами. – Пропал один – торгаш Виден. Но он постоянно пропадает. А потом находится через день-другой в чьём-нибудь подполе. До хмеля чужого больно охоч.

На этих воротах лёд был толще и по углам украшен завитушками. Я присела, снова провела по наледи пальцем и хмыкнула.

– Скорее всего, это дух излома. При смене сезона они иногда просыпаются, шалят пару дней и снова засыпают, – я встала. – И их чары сразу рассеиваются.

– От духов мы заговорённые, – с достоинством возразил староста. – Каждый двор защищённый.

Я оглянулась на отстававшую толпу и шёпотом поведала:

– Вот именно поэтому, чалир, никто и не погиб. Обереги вбирают силу, но не всю, а лишь губительную. А это же, – я указала на ворота, – шалость. Шутка скучающего духа.

– Пару дней?.. – повторил задумчиво староста и дёрнул себя за ус.

– Зима нынче внезапная, тревожная, – признала я со вздохом. – Да, может, ещё день-другой пошалит, пока не заснёт.

– А фигуры изо льда тоже они делают?

Я снова напряглась.

– Показывай.

– Заходи, – он махнул рукой.

Я осторожно проскользнула между створок и замерла. Город… горел. Улицы расходились вокруг острога, как круги по воде. Низкие домики прятались за короткими каменными оградками, и сейчас всё пространство между ними заполняли костры. Второе кольцо пламени шло вдоль стены. И повсюду шумно сновали люди с факелами – грелись, пытались растопить зловредный лёд, обсуждали напасть.

За огнём и суетой я не сразу обратила внимание на ледяные фигуры – совсем небольшие, с локоть, они украшали каждый двор. На оградке сидела ледяная птица. На крыльце свернулся калачиком ледяной кот. У входа во двор замер ледяной пёс. Под окном распустился крупный ледяной цветок. У стены выросла ледяная рощица, и когда налетал ветер или кто-то пробегал мимо, тонкие веточки жалобно, мелодично звенели. И отблески пламени ложились на мутный лёд закатными тенями.

– Эт ничего ещё, – староста привычно отёр усы. – Это начало. Смотри дальше.

Мы прошли по поперечному проулку, обходя костры, к третьей стене. Я попутно насчитала пять кольцевых улиц, прикинула число жителей и хмыкнула про себя. Довольно большой город для такого захолустья… Добротные дома, дружные, отчаянно помогающие друг другу жители, тишь да гладь. Не может здесь ничего дурного случиться, говорила я себе, оглядываясь на работающих у костров людей. Не должно.

«Дальше» на вдох-выдох превратило меня в подобие ледяной статуи – одной из тех, что я увидела, обогнув очередной костёр. Вдоль стены острога деревьев и зверей уже не было – только люди. Ледяные стражи у покрытых толстой, мутной коркой ворот. Ледяной торговец булками. Ледяная старушка с клюкой. Ледяной чалик-попрошайка. Почтенная мать семейства с выводком ребятни. Ледяной парень, колющий дрова. И огненное зарево плясало на ледяных боках, высекая задорные искры.

Я побрела вдоль статуй, осматриваясь и улыбаясь. Конечно, это не дух излома. Это Зим – знающий, за помощью которого я и примчалась в Солнцеясный. Он славился такими творениями. Интересно, кем был в прошлой жизни этот хладнокровный, если создавал столь яркие образы?.. Лёд дышал жизнью – и действием. Казалось, подойди ближе – и попрошайка протянет руку, заведёт свою вечную песню, и ведь не откажешь…