Забытые: Тени на снегу

Я постояла на крыльце, подняв голову к седому небу, и пробормотала:

– Знаешь, Шамир… Если это всё из-за меня, чтобы задержать здесь… То это слишком жестоко по отношению к другим людям.

Ветер хлёстко ударил наотмашь.

Я потёрла щёку и ухмыльнулась:

– Знаю-знаю… Мы слишком высокого мнения о себе. Но ведь ты зачем-то создал нас именно такими. Зачем?

Ветер стих, осев на моей непокрытой голове пушистым снежным облаком. Я тряхнула волосами, натянула капюшон и отправилась в обратный путь – через караулку, к первой городской стене, к воротам. И чует нутро, что нечего у озера делать… Но права Мирна – на ночь надо уйти. Людьми рисковать не стоит. То есть всё-таки до утра – озеро.

Нарочно…

Они не с озера пришли, нет. Они пришли из города. Из одного постоялого двора. Из второго. Или из третьего. Они ждали, прячась под новыми обличьями среди людей. Старую кровь вычислить сложно, но можно. Удивительные глаза. Невысокий рост. Странное поведение. Обособленность. Неприязнь к людям. Слабые отголоски силы. Умеющий искать отыщет.

Низкие снежные тучи погрузили острог в тяжёлый сумрак. Я брела по узким улочкам, ёжась, и прятала лицо. Привычно и зря. Пока я добиралась до ворот, мне повстречалось всего-то человека три, и они скрывались за капюшонами от холодного ветра.

…так кто же вы?.. Остались здесь или, когда люди испугались и начали закрываться на ночь, перебрались в другой город?.. Днём по окрестностям в поисках сырой магии не порыщешь – весь острог на промысле, слишком людно. А ночью не выйти. С вечера же уйдёшь и воротишься утром живым – заметят, здесь все друг друга знают. Заметят и заподозрят. А народ с окраинных земель на расправу скорый.

Остались или ушли?..

Я обернулась на заснеженные постоялые дворы.

Узкие проулки между, грубая кладка, два этажа, покатые крыши, похожие окна – не отличить старый от нового, один от второго. Только по вывескам и понимаешь, где нужный. Приезжие останавливались здесь на ночлег, а ближе к зиме сюда стекались жители окрестных деревень, прячась от свирепых вьюг и голодных хищников за защитой стен, и дворов было много.

Очень много.

Они двумя плотными поясами обхватывали город, и жертв в ту ночь, при такой-то тесноте, тоже было очень много. И крови. И земля, осенне-тёплая, и паника… Что-то да сохранилось, втоптанное. От жертв. И от нападавших. Старая кровь умеет дать сдачи, даже если её застать врасплох. Слишком нас осталось мало.

Ворота уже заперли. Стражник за мелкую монетку объяснил, где находится озеро, и выпустил меня через калитку, сопроводив подозрительным взглядом. Я поправила куртку и отправилась в путь. Суровые тучи. Заснеженные холмы. Призрачный горный гребет. Вязкая, проваливающаяся тропа. Сырость и льдистая крошка в мёрзлом воздухе. И с отвычки так больно глазам, так рвёт свежестью грудь… А идти, по словам стражника, отсюда – и до темноты.

Едва острог скрылся за холмами, я остановилась, сняла сумку и сбросила куртку, с удовольствием ощущая, как от холода быстрее разогревается кровь. А потом и разулась, закатав длинные штанины до колен. И дальше пошла босиком. Чем холоднее вокруг – тем мне теплее. И тем больше силы в крови.

К моему приходу над неподвижной водой уже плыл туман – белый, густой и совершенно обычный. Словно пар поднимался над чашкой с кипятком. И никаких голосов, полнейшая тишина. Озеро лежало в низине – длинное, вытянутое, чёрное. Чахлые кустики в белой бахроме, узкая кайма низких берегов, и ни души. Хотя крови здесь пролилось…

Спустившись к озеру, я оставила вещи и побрела вдоль тихой воды. Окружающее молчание завораживало. Ни гомона птиц, ни шуршания мелкого зверья, ни человечьих голосов. Только безбрежная тишина, то умиротворённая, то тревожно звенящая. Бесконечные тучи. Мелкий снег. И сгустившаяся ночь.

Пожалуй, пора – кинуть клич.

В ту ночь в Солнцедивном пролилось много крови, и лучше собрать её здесь, подальше от чужих глаз.

По-детски пошлёпав по ледяной воде и ощутив очередной прилив сил, я зашла в озеро по колено, окунувшись в туман. Наклонилась, коснувшись воды. Пошевелила пальцами. Задержала дыхание и длинно выдохнула, выпуская искрящуюся струю воздуха. Серебряные огоньки рассыпались по чёрной воде и соткались в несложный круговой символ.

Я выпрямилась и улыбнулась. Идите ко мне – все, чья кровь пролилась в эту землю… Закатав рукав, я чиркнула серебристым коготком по ладони, и кровь закапала в воду. Кровь к крови – я вам, а вы мне… Говорите. Расскажите. Внимаю.

Кровь – как вода: никогда не лжёт и хранит память о прошлом тысячелетиями. И мы видим её, как люди видят отражения в воде. Память поднимается густым туманом, свиваясь в образы, и иногда они просто показывают что-то из прежней жизни. А иногда говорят так, что не остановить.