Забытые в изгнании. Франция, Париж. Книга 1

Род Мандельштамов считался древним. В роду были выдающиеся поэты: Рахель, Осип Мандельштам, Юрий Мандельштам и Роальд Мандельштам. Один из членов семьи составил генеалогическое древо с ХI века и выяснил, что они — потомки РАШИ (Рабби Шломо Ицхак). Он был величайшим интерпретатором Талмуда и писаний Царя Давида. Легенда семьи рассказана во вступительной статье Ури Мильштейна к книге известной русско-еврейской поэтессы Рахель.

После революции семья уезжает сначала в Одессу, а оттуда в Константинополь. Затем они переезжают во Францию. Глава семьи работает бухгалтером. Татьяна с братом учатся в Русской школе. После окончания школы она учится на художника-декоратора, пишет стихи, прозу, публикуется под девичьей фамилией матери — Штильман. Татьяна вступает в Союз молодых писателей и поэтов, некоторое время исполняет обязанности секретаря Союза. Печаталась в парижских изданиях «Перекресток», «Возрождение».

На одном из поэтических вечеров она знакомится с поэтом Леонидом Гатинским, печатавшимся под псевдонимом Ганский. В 1932 году они поженились. Дочь Гатинских Nina Coissac вспоминает: «Татьяна была очень активной, всегда смотрела на жизнь позитивно, обладала хорошим чувством юмора. Была она натурой творческой — не только писала стихи, но и прекрасно рисовала, изготовляла ювелирные украшения, расписывала косынки»

После того, как нацисты оккупировали Францию, Татьяна с мужем, детьми и родителями уезжает на юг. По каким-то причинам ее брат Юрий Мандельштам не поехал с ними, был арестован, отправлен сначала в Компьень, затем в Дранси, откуда был депортирован в Освенцим, где погиб.

После войны Татьяна Гатинская возвращается в Париж и начинает публиковаться под фамилией Мандельштам-Гатинская. В 1950 году ее стихи публикуются в «Новоселье» В 1975 году вышла ее единственная книга «Пламень жизни».

Татьяна Владимировна Гатинская скончалась в старческом доме «Монсури» (18 rue Alésia в XIV округе Парижа).

Памяти В. Д. [Владимира Диксона]

Безумие — везде одно,

Все тот же сон об избавленье скором.
Тяжелым камнем — в илистое дно,
В пустое небо — звонким метеором.

Спор, крики, шум в портовых кабаках,

Вино на скамьях, выбитые стекла.
Лицо — в подтеках, тело — в синяках,
Фуфайка грязная насквозь промокла.

— Товарищи! Что было до сих пор?

Нам этих стен, нам этой жизни мало!
И крики звонки, как церковный хор:
— Товарищи! Для Интернационала! —

Любовь… Но разве есть теперь любовь

И дружба без упрека, без предела?
— Все для тебя: моя живая кровь,
Моя душа, избитая как тело.

В часы ночные страшной пустоты

Я слепну от щемящего бездумья.
Все — для тебя, но разве знаешь ты
Мрак моего высокого безумья.

Моему брату Ю. Мандельштаму

Я все еще не научилась
Не возмущаться и не лгать.
И верить только в Божью милость
И в Ангельскую благодать.

И все еще забыть не в силах

Самум нахлынувших страстей,
Все имена навеки милых
Из жизни вырванных моей.

И крематорных труб колодца —

Смертей ненужных никому —
Пока живое сердце бьется
Жестокость эту не пойму.

Во мне смиренья дух лишь замер —

Как трудно с этим духом жить!
Но газовых ужасных камер
Мне не забыть — и не простить.

Библиография:

Елена Дубровина. «О ветер вечности моей…». Нью-Йорк, Новый журнал, № 215, 2015

Воспоминания Nina Gatinsky Coissac

Гатинский Леонид Иосифович

(16/29 декабря 1907, Лодзь, Петроковская губерния, Царство Польское — 1 августа 1970, Париж)

Поэт, прозаик

^{Л. B. Гатинский Фотография предоставлена его дочерью Nina Gatinsky Coissac}

Окончил Киевскую классическую гимназию, затем переехал в Петербург, где жил до эмиграции. Эмигрировал с родителями во Францию. С 1932 года — член Союза молодых писателей и поэтов, с 1933 — член административного совета Ассоциации писателей и поэтов. Выступал на вечерах этих организаций с чтением своих произведений, участвовал в диспутах.