Забытые войны России

В Европе гремели наполеоновские войны, а покой Поднебесной охраняла миллионная армия – 330 тысяч в «восьмизнамённых войсках» и 650 тысяч «войск зелёного знамени» (это не считая потенциального китайского, монгольского и тибетского ополчения). По численности китайская регулярная армия мирного времени равнялась «Великой армии» Наполеона на начало 1812 года, в момент наивысшего военного напряжения Французской империи, контролировавшей почти всю Западную и Центральную Европу.

Военный бюджет Китая в 1812 году составил 51 миллион рублей серебром (25 200 275 лян серебром), плюс такая неопределяемая ныне сумма как 5 608 676 мешков риса. Даже без этих мешков данная сумма соответствует всем военным расходам Российской империи в том году, когда французы сожгли Москву.

Так что с цифрами у Китая всё было в порядке. Хуже было другое – эта огромная армия оставалась абсолютно средневековой. Благостный же застой XVIII века в следующем столетии превратился в кризис – в откровенную деградацию экономической системы и разложение всего государственного аппарата Цинской империи.

Неудивительно, что современник наполеоновских войн, русский подданный, американец ирландского происхождения Пётр Добель (Питер Дюбель), посетивший Китай по торгово-дипломатическим делам в 1818 году, оставил первое в России того времени и очень показательное описание армии Китая: «Ничего не может быть презреннее устройства китайской военной силы… Оружие китайской пехоты есть: длинные пики, ружья с фитилями, короткие сабли… Конница их также имеет сабли; но самое лучшее их оружие суть лук и стрелы, которыми, а также и топорами, они владеют с великим искусством… Ружья их никуда негодные; их кладут на подставку неподвижно, и зажигают порох на полке фитилем; европейский солдат успеет десять раз выстрелить, пока китаец зарядит свое ружье и установит его… По собранным мною сведениям выходит, что в армии богдыхана числится более миллиона воинов. Это может быть и справедливо, но положительно могу уверить всех, что нигде и никогда не существовало войска, при такой многочисленности столь слабого и малоспособного защищать государство и столь совершенно несведущего в воинском искусстве».

Русский американо-ирландец оказался метким философом: «Странно, что народ, знавший употребление пороха задолго прежде европейцев, делает оный до сего времени самого дурного качества… При таком устройстве их армии к чему служит ее многочисленность? Крайнее невежество китайцев в военном деле, глупое их презрение ко всем нововведениям по сей части, всё сие делает многочисленную их армию совершенно нестрашною для искусного и воинственного неприятеля, и только в тягость народу. Я уверен, что всякая европейская держава, если б только решилась вести войну с китайцами, могла бы весьма легко покорить страну сию; и я надеюсь ещё дожить до сей эпохи…»

Надменный, но наблюдательный европеец Дюбель оказался хорошим аналитиком и действительно дожил «до сей эпохи», когда наверняка не без удовлетворения читал известия о первой «опиумной войне». Пока же, за четверть века до столкновения Британской и Китайской империй, он пророчествовал: «Долговременный мир, коим наслаждаются китайцы со стороны соседей, много способствовал к растлению нравов и ослаблению духа бодрости и мужества. Может быть, нет в свете народа менее воинственного, как китайцы. История завоевания сего государства татарами служит тому доказательством. И если бы Китай не был окружен морем и слабейшими соседями, то бы давно сделался добычею первого отважного завоевателя. Но вот приближается к ним от запада сосед, которого должны они страшиться и против которого нет никакой обороны. Я разумею британцев в Ост-Индии; владения их в сей стране придвинулись уже к самим границам Китая…»

Капиталистический опиум

К началу XIX века бурно развивавшийся европейский, прежде всего британский, капитализм потребовал доступа к богатейшему китайскому рынку. Ключом к проникновению на этот рынок для англичан стал опиум.

По странному совпадению, в 1757 году, когда маньчжуры вырезали джунгар (своих последних в регионе относительно боеспособных противников) и присоединили к Китаю территорию будущего Синьцзяна, британская Ост-Индийская компания захватила в Бенгалии районы, производящие опиум. Опиум и стал первым товаром европейских торговцев, который нашёл широкий спрос на прежде самодостаточном китайском рынке.