Забытые всеми

Иволгин нисколько не сомневался в смертельном исходе французской эпопеи. Надо было срочно бежать. Из комендатуры не скроешься, там один доброход опережает другого. Бежать надо сейчас и немедленно. Иволгин сделал вид, что пошел в туалет. В голове просчитывал варианты: на выходе авто с Пьером-наблюдателем; скорее всего Димон тоже не дремлет. В глухом туалетном отсеке с двумя кабинами ни окна, ни вентиляции. Иволгин пошел на запах кофе. Из небольшой кухни, в которой на плите стояли две кофейни, на столе багет и горка печенья, имелся выход на улицу. Переступив порог, понял, что оказался в западне. По бокам и прямо три кирпичных стены и ни одного выхода на улицу. Пришлось вспомнить молодость. Одну ногу подставил на выступ к стене, подскочил и руками ухватился за край. Другой ногой уперся в стык двух кирпичей. Попробовал, упор надежный. Еще рывок и Иволгин сел на стену, глянул вниз, высота небольшая, травяной газон. Такой же похожий двор, только прямо имелся выход. Иволгин спрыгнул вниз и вышел на улицу. В левой стороне в глубине домов увидел купол церкви. Он сильно удивился, когда встал перед бревенчатым православным храмом в безлюдном дворике. Иволгин окрестил себя знамением и переступил порог. Нос уловил знакомый запах горящих свечей. Не сразу, но почувствовал ту особую энергетику, посещавшую его всегда на богослужениях. Встал перед образом Николая Угодника и прочитал молитву:

– Верую, Господи! Помилуй меня и прости мои согрешения вольные и невольные, которые я совершил словом и делом, сознательно и бессознательно, и удостой меня без осуждения быть причастником пречистых твоих таинств во оставление грехов и для вечной жизни.

Подошел к прилавку, положил имеющиеся у него франки и взял три свечи. Одну поставил Спасителю, вторую храмовой иконе Серафима Саровского. На выходе постоял перед каноном и поставил третью свечку за упокой погибших товарищей своих. Обернулся, на выходе стояла сгорбленная старушка и подслеповато смотрела на него. Иволгин подошел к ней и хотел завязать разговор, но женщина его опередила:

– А ты пришлый. И на душе у тебя смятение. Могу чем-нибудь помочь?

– Мне нужно спрятаться на неделю. Я не знаю, куда идти, клянусь, на мне нет ни единой капли крови. Просто я осведомлен о том, о чем нельзя быть осведомленным.

– Иди за мной, – молвила старушка и заковыляла к выходу.

Подошли к одноэтажному кирпичному зданию в три окна и с узкой дверью. В небольшой комнатке, вытянутой, как рукав, стояла узкая кровать и низкий столик.

– Недельку поживешь тут, более держать тебя не смогу, точно прознают и слух пойдет. Отхожее место во дворе, туда ходи только по темноте. Воды и хлеба принесу позже.

Иволгин выдохнул, почувствовал некоторую безопасность и начал осмысливать свою ситуацию. В голове засел основной вопрос: с чего начнут его розыск. То, что он сбежал, поймут скоро, точнее уже наверняка хватились. Первым делом сунутся в галерею, может перевернут там все верх дном. Потом вспомнят тех, кто приходил к нему на улицу Четвертое сентября. Живилов не в счет, он уже дорисовал свою карету и весело смеется. Остальные смогут оправдаться, они никак не причастны. Хотя Марфа слабое звено, но до нее они не дотянутся. Если только Кондратьев не вспомнит странную посетительницу в галерее. Где еще станут искать? Кинотеатры, гостиницы не в счет. Скорее всего устроят проверки на вокзалах. Сыскать его труда не составит. Особая примета – шрамы над бровью и щеке – лучший ориентир в его розыске.

За дверью послышался шум. Иволгин напрягся, но вошла старушка, принесла хлеб, сыр и бутылку вина.

– Скажите, добрая женщина, как к вам обращаться?

– Зовут меня Мария Федоровна.

– Прямо, как жену государя нашего покойного Александра Александровича.

– В молодые годы меня часто принимали за царицу. Один датчанин даже называл Дагмарой. А жизнь помотала, изменила мой земной образ так, что близкие люди порой не узнают. Ну, да ладно. Нынче ночью к тебе пожалует один человек. Разговор у него имеется. Худого не сделает, не бойся.

– А что, разве комендантский час с 21 до 5 утра уже отменили? – удивился Иволгин.

– Мне велено так передать, а более ничего не знаю.

Ночью никто не появился. В полдень пришла Мария Федоровна и принесла листок бумаги. Иволгин развернул его и обомлел. С изготовленного типографским способом листка на Иволгина смотрел он сам, и внизу располагался текст: «Разыскивается государственный преступник, головорез и убийца Иволгин Иван Алексеевич. За поимку объявлено вознаграждение. Сообщайте в комендатуру, немецким патрулям или французским полицейским».

– Ты, миленький, день перетерпи. А ночью, может быть, вызволим тебя и переведем в другое место. А то видишь, нечестивцы уже наведались к Александру Невскому и к Сергию Радонежскому заглянули.

Ночью щелкнул замок и в комнату проникло тщедушное существо то ли в узких брюках, то ли в спортивном костюме. Зазвучал тонкий писклявый голосок:

– Идем со мной, – существо схватило Иволгина за руку и потащило во двор.