Забытый берег

— Одни говорят, что двести шесть, другие — двести двадцать. А третьи, самые хитрые, утверждают, что более двухсот. Кстати, вот вам, Аксёнов, хороший пример непоследовательности науки: учёные уже изучили хромосомы, вычислили геномы, через изменения генов модифицируют продукты питания, а сами — костей сосчитать у скелета не могут! Как вам это нравится?

Я работал молча. А действительно — почему не сосчитали? Что, у разных людей разное количество костей?

— Весит же чистый скелет взрослого мужчины примерно десять килограммов, — наставительно закончил объяснение Зенков. — Наш, с прилипшим грунтом, будет килограммов двадцать или больше. Считаем, что больше. Так что — найдём ключицы, не найдём ключицы…

2

Мы нашли ключицы. Мы почти всё нашли, а мелкие кости стоп и кистей рук искали не очень напряжённо. Мы устали. Я видел, что Зенков устал, хотя разговора об этом не заводил. Да и просто — работа подошла к концу сама собой. Световой день заканчивался, тем более что солнце так и не явилось. Это удача. Здесь летает, как сообщил Зенков, Ан-2 — машина простая и надёжная. И если Ан-2 не полетел, то и никто не полетит. Зенков серьёзно отнёсся к погоде, и она не подвела: облётчиков не было.

Сидя на скомканных плащах, мы отдыхали. На плёнке лежали полиэтиленовые мешки с останками Виноградова. Оставалось их сложить в рюкзак, закопать яму и замаскировать её. И отправиться назад.

— Хорошее место выпало моему тестю для завершения жизни, — вздохнул Зенков, — тихо, дубки стоят, от людей далеко, а к Волге близко.

Вы как, Аксёнов, силы-то есть? Запах, конечно, неважный, да, но терпимо. Да и запах от земли всегда голову кружит. А нам ведь ещё спускаться. А потом два с лишним километра по льду с грузом. Вот уже там будет чистый воздух, ветерок…

— Ничего, — ответил я, — главное, что не холодно.

Вот уж верно — ко всему привыкает человек. Неделю назад я и вообразить не мог себя в роли… Землекопа? Осквернителя могил? Это не могила. Археолога? Бред, конечно, бред. Но вот я собирал ножом отдельные косточки, очищал их и считал это нормальным делом. Косточки были не просто человеческими, а Паши Виноградова, старого приятеля, убитого более двух десятков лет назад. И я старался хорошо и быстро делать вполне механическую и нужную работу. Ну да, дуб-дерево, и я чувствовал себя… деревянным? Я устал копать, но теперь оставалось лишь перейти через Волгу: просто взвалить на плечи рюкзак с Пашиными останками и, медленно шагая, перенести его на левый берег. По лыжне до тропы, а далее — ножками. Я выдержал, осталось недолго, и всё наконец закончится.

И как приятно будет потом вернуться и облегчённо жить!

В глупую ухмылку складывались губы. Отвернувшись от Зенкова, я разглядывал бурые дубовые стволы, на которых почему-то видел исчезающие перламутровые полосы и корявые ветви с прилипшим к ним серым снегом.

Боже мой, как я хотел, чтобы всё это закончилось! Как же я хотел, чтобы всё это наконец прекратилось, остановилось, завершилось, как же я сильно этого хотел!

— А теперь кое-что проверим.

Зенков поднялся и сунул мне в руки кайлу.

— Разомнитесь напоследок, Аксёнов, другого случая не представится.

— Зачем? Мы же всё нашли? Что ещё-то?

Ведь это же издевательство получалось! Всё заканчивается наконец-то, ясно же всё! Что ему от меня надо? Что?..

— Не забывайтесь, Аксёнов! Я в любой момент готов снести вам голову, — ровно ответил Зенков, показал мне штык лопаты и медленно провёл рукой по острому его краю. — В любой момент. Но я о другом. Вы, конечно, бывали в музеях?

— Конечно.

— Значит, знаете, что самый интересный экспонат вы обнаружите тогда, когда, закончив осмотр, отправитесь на выход. Внезапно, вдруг! Разве не так? Так что рубите грунт, Аксёнов, рубите.

— Но…

— Я думаю, недолго. Я думаю, нас ждёт сюрприз. Особенно вас.

Недолго? Я сжал зубы, терпеливо снял телогрейку, свернул, бросил на рюкзак. Начиналась очередная проверка Зенкова, я это чувствовал и очень злился, но и сейчас, так же как и в случае с часами, не понимал, в чём дело. Ну, не понимал! Догадывался только, что он не шутит и что-то здесь серьёзное, а что?

— Владимир, всё же кто вы?

— Я инженер Зенков. Именно в этом качестве я и останусь в вашей памяти. Приступайте! Медленно и аккуратно!

Взяв удобно кайлу, я стал углублять яму, медленно продвигаясь от одного её края к другому. И аккуратно. Ни слова не говоря, Зенков лопатой старательно выбирал грунт и выкладывал его на кучу грунта, выбранного ранее. Зачем? Скоро совсем стемнеет, что он задумал?

— Но зачем?

— Рубите, Аксёнов. Разгадка на носу. На носу кайлы, конечно.

Пройдя яму вдоль, я развернулся и продолжил кайлить. Медленно, аккуратно и нехотя. Зло бил я кайлой в грунт и терпеливо сопел. Ведь должно это когда-то кончиться? Ведь должно?!

— Стоп! — воскликнул вдруг Зенков и показал пальцем. — Ещё раз туда же!

Я ничего не понял, но повторил удар и сейчас же сообразил, почему насторожился Зенков: под кайлой что-то проскрежетало.

— А ну, ещё!

Несколько раз с ожесточением я ударил кайлой в грунт: стук был металлический, глухой. В земле что-то лежало.