Забытый Богом парк (СИ)

Ступеньки на лестнице были грязными. Когда Охотник поднимался по лестнице, он с отвращением смотрел на стены этого подъезда. Они отвратительны даже не тем, что вся штукатурка давно сползла, а ее остатки превратились в сгустки сгнившей пены. Они отвратительны, прежде всего, потому, что сопровождали его в квартиру, в которой его ненавидят.

Он остановился у порога, за дверью слышался шум работающего миксера. Лицо его помутнело, губы презрительно расплылись. Вспомнив про своего соседа, Федора Палыча, Охотник развернулся и направился в соседнюю квартиру.

- Хох, хох, хох. Кто у нас тут пришел. Степа! Рад тебя видеть, друг!

- И вам привет, Федор Палыч. Ну как вы? Как ваша беззаботная жизнь?

- Я бы предпочел разгребать кипу рабочих папок, чем целыми днями сидеть дома и пялиться в этот прокляты ящик! А так в целом ничего. Все как всегда.

Федор Палыч был мужчиной шестидесяти лет. Низкого роста, с седой бородой, лицо с ярко выраженными морщинами. Его постоянная улыбка и добрый взгляд темных глаз, всегда располагала к себе любого человека. Он был добродушен и до ужаса мил.

- У меня для вас сюрприз! - Охотник достал из пакета бутылку пива.

- Хох, Петя, дружок, в моем возрасте сюрприз - это когда просыпаешься утром! Но за пиво все равно спасибо. - Федор Палыч поставил бутылку на кухонный стол. Охотник уселся на табуретку, Федор Палыч разлегся на тахте.

- Твое лицо полно печали, друг мой.

- Что вы, Федор Палыч, просто усталость накопилась! Выспаться хорошенько надо.

- Хох, старого таможенника не проведешь. Что стряслось?

- Да ничего особенного. По работе неприятности, но это все проходящее. А с женой все так же.

- Грызетесь из-за дочери?

- Все четыре года. Не было не единого дня, который обошелся без ссоры. Она все грозиться, что заберет ее.

- Поддайся ей. Вика, человек с сильным характером! Уступай, и будет тебе перемирие.

- Я стараюсь, но порой мне кажется, что она специально провоцирует скандал!

- Я уверен, сначала Бог создал мужчину, но чтобы жизнь ему не казалась медом, он сотворил ему женщину. - Они посмеялись.

- Она все-таки заберет ее у меня.

- Степа, твоя дочь любит тебя. А Виктория не заставит страдать свою дочь, она не отнимет у ребенка родного отца.

- Я сомневаюсь. Нет, я не отдам ее. Только через мой труп!

- Не нагнетай обстановку. Будь хитрее ее. Уступай, не конфликтуй! Ради дочери! Худой мир лучше доброй ссоры.

- С ней невозможно найти компромисс. Спорить с ней, как плеваться с верблюдом!

- Значит, купи широкий зонтик и запасись терпением.

- Федор Палыч, запомните, если она будет съезжать с этой квартиры с моей дочерью - это будет означать только одно: меня уже нет в живых! Я некогда не позволю забрать свою дочь!

- Ладно, давай ка забудем эту тему. Остынь! Попей пиво...

- Я всегда приношу вам пиво, и всегда выпиваю его сам. Это не правильно.

- Ты оказываешь мне честь, угощая меня пивом, а я оказываю честь тебе, позволяя его выпить. Все взаимно!

Охотник застенчиво улыбнулся. Щелкнула жестяная пробка. Охотник разлил пиво в два стакана, один себе, другой другу.

- Будем здоровы! - Сказал Охотник, подняв стакан.

- Видит Бог, все будет хорошо! - Добавил Федор Палыч.

- Аминь!

Они отхлебнули пива из стаканов. Федор Палыч поменьше, Охотник побольше. Тишину нарушал ритмичный стук секундной стрелки настенных часов.

Охотник допил пиво.

- Ладно, Федор Палыч, мне пора идти. Время уже подходит к десяти, скоро моя дочь ляжет спать. Я должен прийти до того, как она уснет.

- Хох, конечно, не буду тебя задерживать.

- Находиться с вами одно удовольствие, Федор Палыч. Вы меня некогда не задерживаете, это я отнимаю ваше время.

- Ну все, заканчиваем с любезностями! Иди, тебя ждет дочь.

Федор Палыч по-отцовски обнял своего гостя. Охотник не спеша вышел на лестничную клетку и закрыл дверь с другой стороны. Федор Палыч заперся на два шпингалета.

Он вошел бесшумно, лишь шелест целлофанового пакета выдавал его появление. Он разулся, осмотрелся. Жена на кухне, дочь в комнате. Пахнет творогом и молоком. Он прошел в спальню.

Раздеваться было тяжело. В мышцах ощущалась неприятная тяжесть, а руки, казалось, налились свинцом. Она стояла сзади, в дверях.

- Как день прошел? Ну и ночь заодно? Тебя целые сутки не было. - Сказала Виктория.

- Тяжело. Весь день устанавливали навесные потолки в амбаре. Устал так, как будто мной бетон мешали.

- Ты принес деньги?

Охотник туго выдохнул.

- Нет, выплаты задерживают.

- Ты знаешь, что скоро нам лекарство покупать? Осталось всего шесть уколов!

- Да, я помню. У нас еще остались деньги с того раза.

- А, ну да, нам же кушать ничего не надо! И за квартиру платить необязательно!

- Послушай, я знаю, что все не очень хорошо. Но я уверен, я что ни будь, придумаю!

- Ты уж постарайся, кормилец! - Вика развернулась и ушла на кухню.

Охотник не сдвинулся с места. В его голове мерцали тяжкие мысли. Он прислонил свои ладони к лицу. В тот момент все мышцы его лица напряглись, он хотел издать угнетающий вопль, порожденный душевной болью, но лишь тихо, беспомощно прорычал, пропуская жгучий воздух сквозь толстые пальцы рук.