Забытый фашизм: Ионеско, Элиаде, Чоран

Национальное чувство существенной части группы начало четко проявляться именно в эти годы. Это видно прежде всего из поведения многих наиболее заметных ее представителей: всемерно изобличая политику партий, они одновременно заявляли о полной поддержке выдвинутой государством цели — унификации страны. В большой обзорной статье, посвященной своему поколению, Мирча Вулканеску определял одну из его приоритетных задач следующим образом: способствовать достижению духовного единства румын, которых в политическом отношении объединила жертва, принесенная военным поколением[106]. По мнению Вулканеску, «если молодым не удастся соединить центробежные идеалы разбросанных по всем концам страны румын в один-единственный собирательный образ румына, в котором каждый сможет узнать себя; если обрисованный Толстым и Достоевским русский тип, присущий бессарабам, и латино-кантианский тип, характерный для трансильванцев, не сольются в единое живое образование с византийско-французским типом, представляющим Старое Королевство... политическое единство этого народа подвергнется большому риску». Тем самым выдвигалась обширная программа, где открыто провозглашалась необходимость ликвидации региональных различий и культурного разнообразия как обязательное условие триумфа государственности и духовных целей. Подобная ориентация представлялась тем более опасной, что породившая ее историческая эпоха определяла ее высшую законность. Вулканеску уточняет: «Никогда прежде поколение не ставило себе задач самостоятельно. Наша задача порождена требованиями эпохи и потребностями общества...»[107]

У многих представителей Молодого поколения — Элиаде, его друзей Мирчи Вулканеску, Арсавира Актеряна, поэтов Дана Ботты и Раду Гира, эссеиста Эрнеста Берня[108] — навязчивая национальная идея тесно переплелась с идеей православной. Плодом их союза стала концепция румынской идентичности, основанная на постулате органической связи между народом и Церковью. Тем самым православие становилось важной составляющей «румынства»[109]. В 1927 г. Элиаде объявил себя сторонником этой доктрины. Один из разделов «Духовного пути» завершается статьей, которая носит многозначительное название «Православие». В этой статьей Элиаде уверял, что православие представляет подлинное христианство, и каковы бы ни были пути эволюции современного сознания, они не могут не привести к православному христианству[110]. Этот выбор имел решающее значение, поскольку сыграл важнейшую роль в последующем сближении Элиаде с Железной гвардией (хотя Чоран данных убеждений не разделял). Одна из особенностей идеологии Железной гвардии состояла в том, что революционное пришествие «нового человека» имело подчиненное значение по сравнению с практикой и победой фундаменталистского православия. Многочисленные работы Элиаде, написанные по возвращении из Индии, одна из которых так и называется — «Комментарии по поводу нового человека», говорят о том, что данная тема его весьма интересовала уже в 1932—1933 годах. Пророк Молодого поколения даже проводил параллель между крестовым походом, предпринятым им в «Духовном пути», и крестовыми походами первых христианских миссионеров. Во все времена, замечал он, большую историю творили люди, обладавшие верой, верившие в превосходство духа. Новый человек, или, по-иному, «человек, освобожденный от светских суеверий», сперва «возникал среди представителей элит, а затем воспринимался копировавшим элиты большинством»[111]. Трудно сказать, кого Элиаде имел в виду, говоря об «активном меньшинстве» — Легионерское движение или Молодое поколение. В любом случае это эссе — свидетельство очень определенных идеологических предпочтений, наличие которых позволяет лучше понять «великий перелом», происшедший в 1934 г.

Упадок европейской цивилизации