Забытый коттедж (ЛП)

— Я знаю, что с ней все будет хорошо, но просто хочу, чтобы она открыла глаза. Даже если она не заговорит, мне просто нужно, чтобы она посмотрела и вспомнила меня. Ты же слышала ужасные истории о людях, выходящих из комы и страдающих амнезией. Я не вынесу, если она даже не узнает меня.

— Ты думаешь о худшем, что вполне естественно, но мы оба знаем, какая она маленькая воительница. Разве ты думаешь, она будет лежать там, не требуя, чтобы ее тело делало то, что подсказывает разум? Потому что я вот очень сомневаюсь, что она лежит там и расслабляется.

— Как поживает мой отец, Лили, ему хоть немного лучше?

Она помолчала, делая глоток кофе.

— Он не так уж плох.

— Что это значит?

— Я не хотела тебя беспокоить, с тебя хватит и Энни.

— Но?

— Но я переживаю о нем. Он сам не свой с того утра, когда с Энни произошел несчастный случай. Его тошнило, и лихорадило. Я спросила, не хочет ли он, чтобы я вызвала врача, но Том накричал на меня и велел оставить его в покое. Уилл, он никогда так со мной не разговаривал за все годы, что мы женаты. Что-то его беспокоит, но он не говорит мне, что именно.

— Я позвоню ему позже. Ты попросила доктора осмотреть его? Как думаешь, это побочные эффекты инсульта?

— Честно говоря, я не знаю, хотя и сказала ему, что если он продолжит и не сделает попытки встать с постели, то позову врача, хочет он этого или нет.

Уилл чувствовал себя еще хуже, чем десять минут назад. Он знал, что Лили, должно быть, сильно беспокоится, раз упомянула об этом, когда Энни так плохо. Он даже не мог уехать отсюда, чтобы повидаться с отцом. Уилл хотел быть здесь, когда Энни очнется. Он позвонит ему и попытается вытянуть подробности из отца, когда Лили уйдет.

Они допили кофе и направились обратно в отделение интенсивной терапии. Лили вошла вместе с ним, подошла к кровати, на которой лежала Энни, и наклонилась, чтобы поцеловать ее в щеку. Затем она повернулась, поцеловала Уилла в щеку и попрощалась. Уилл обнял ее и смотрел, как она уходит, желая, чтобы ничего этого никогда не случилось. Если бы он не показал Энни дом, она бы сейчас здесь не лежала — зачем он вообще беспокоился? Он сказал себе, перестать быть глупым, и что Энни любила этот дом. Авария была одна из тех вещей, которые не могли бы изменить даже сотня «если бы только».

Во сне Энни смотрела, как два мальчика съели весь свой суп и улыбнулись отцу. Она поймала себя на том, что молит Бога не дать им умереть. «Пожалуйста, Боже, позволь мне ошибиться». Прося о любом божественном вмешательстве, она почувствовала, как женщина на противоположной стороне кухни повернулась и посмотрела прямо на нее. Каждый волосок на затылке Энни встал дыбом, когда женщина открыла рот, улыбаясь ей. Она кивнула один раз, а затем голос, столь же ясный, как и все остальное, эхом отозвался в ее ухе. «Добро пожаловать в мою жизнь, мой кошмар. Я рада, что ты можешь посмотреть, чем все это закончится. Теперь ты поймешь, почему это мой дом. Был и будет навсегда. Так что убирайся».

Тело Энни напряглось, и она вцепилась руками в край кровати. Ее голова начала двигаться из стороны в сторону, а глаза метались под веками. Уилл вскочил и позвал медсестер, которые что-то обсуждали в коридоре. Две из них вбежали и посмотрели друг на друга.

Энни была в бешенстве. Женщина в белом жила в их доме давным-давно. Теперь она знала это, и еще узнала причину, по которой мужчины преследовали ее. В ужасе и не в силах что-либо сделать, чтобы остановить это, она наблюдала, как заболели два милых мальчика и их бабушка. Энни почувствовала, как ее сердце разорвалось надвое при виде того, как они плачут от боли. Затем все началось снова, когда она оказалась в привычном месте — смотрела из окна своей спальни, слушая скандирующих мужчин и рычащих собак, которые шли за ней. На этот раз они догнали ее, потому что Энни почувствовала грубую веревку, которая была обмотана вокруг ее шеи, а другой конец перекинут через балку крыльца ее дома. Женщина изо всех сил пыталась снять веревку с шеи, когда трое мужчин схватили за ее конец и подняли с земли, снова и снова повторяя: «Не позволяй ведьме жить». Ее руки цеплялись за веревку, которая впивалась в мягкую плоть шеи, и она отчаянно пыталась ослабить ее хватку ногтями, что не имело ни малейшего смысла. Зная, что ничего не может сделать, она перестала сопротивляться и посмотрела на мужчин, собравшихся в ее собственном саду перед домом. Мужчина, чью семью убила женщина, стоял в глубине толпы, на его лице застыла маска ужаса. Женщина улыбнулась им всем — она не была ведьмой, просто женщиной, которая хотела своего мужчину, и чтобы никто не вставал у нее на пути.

Уилл, чье сердце бешено колотилось, продолжал говорить с ней.

— Энни, все в порядке. Ты в больнице... Открой глаза.