Забытый легион

— Такие наскоки лучников ослабляют врагов. Когда они придут в расстройство, в дело вступит тяжелая кавалерия. — Тарквиний поморщился. — А потом все повторяется сначала.

— Дисциплина! — воскликнул Бренн. — Если воины не струсят, римская стена щитов остановит кого угодно. — Он с силой стукнул кулаком по своему щиту и тут же усомнился в своих словах.

Тарквиний промолчал. И это было тревожно.

Ромул никак не мог избавиться от мыслей о погибших галлах, которых сгубил недостаток самообладания. Их трупы служили мрачным напоминанием о том, что бывает с теми, кто не повинуется приказам. Ромул надеялся также, что этот случай научит Красса беречь кавалерию. Мимолетное замечание этруска о том, что у римлян мало кавалерии, начало обретать смысл, и Ромул вновь забеспокоился.

Высоко в лазурном небе кружили стервятники.

Тарквиний долго и внимательно следил за ними.

Совершенно озадаченный, Ромул тоже всмотрелся в крылатые силуэты. Двенадцать грифов. Столько же можно увидеть и в любой другой день. Но когда этруск наконец опустил взгляд к земле, они с Бренном заметили, что он очень встревожен.

— Неужели ты все же ошибся, Олиний? — тихо проговорил Тарквиний. — Двенадцать.

— Что ты видел? — спросил Ромул.

— Сам толком не пойму… — сумрачно отозвался Тарквиний.

Нетрудно было догадаться, что он что-то скрывает.

Ромул заговорил было вновь, но Бренн, пытавшийся выкинуть из головы пророчество Ультана, приложил к его губам толстый палец.

— Он сам скажет, что к чему, когда будет готов. Не раньше. — Теперь, оказавшись за тысячи миль от Трансальпийской Галлии, богатырь вдруг понял, что ему совершенно не хочется знать, неизбежна ли его встреча со смертью в этих местах.

Ромул пожал плечами. Тут ничего нельзя было поделать. И конечно, не было никакого смысла торопить события. Пока что предсказания этруска сбывались. Он вытер пот со лба.

— Сколько еще ждать, пока они осмелятся сойтись с нами лицом к лицу? — сердито бросил он. — Почему эти недоноски не хотят сражаться?

Вдалеке, чуть ли не у самого горизонта, плясала в знойном мареве цепочка конников.

После самоубийственной атаки галлов вражеская кавалерия оторвалась от колонны, и Красс получил передышку для размышлений. Но полководец не желал думать ни о чем, кроме продвижения вперед, и изнуренные жарой наемники, как и с утра, топали по песку, в котором вязли ноги.

— Уехали за новыми стрелами, — отозвался этруск.

— И скоро вернутся, — добавил Бренн, невесело улыбнувшись.

Ромул погрозил парфянам кулаком.

— Возвращайтесь и выходите биться! — громко крикнул он.

— На самом деле все очень просто. — Тарквиний указал на окружавших их воинов. — Они просто хотят измотать нас.

Всего один день, проведенный в этой палящей печи, сильно и нехорошо сказался на армии Красса. Стройной походной колонны уже не было, и когорты по большей части двигались сами по себе. Солнце нещадно жгло, отнимая силы у могучих мужчин. Фляги у воинов давно опустели, слабеющих людей шатало на ходу, некоторые пытались опираться на своих товарищей. Время от времени кто-нибудь выпадал из строя и валился на песок. Обычно офицерам удавалось пинками и ударами палок заставить упавших подняться, но некоторые оставались лежать без памяти; этих бросали умирать. В обычных условиях такую недисциплинированность никто не потерпел бы, но измученным центурионам тоже не хватало сил орать. Хватало с них и того, что легионы все же двигались вперед, хотя тяжесть доспехов, щитов, копий и снаряжения причиняла легионерам немалые страдания. Всем, кроме Бренна.

Галлы Публия ехали вдоль медленно ползущей колонны. Их огромные кони тоже казались утомленными. Совершенно не походили на них набатийские наездники; их кони гарцевали, а седоки оживленно переговаривались друг с другом.

Бренн указал в их сторону:

— Этим-то легко…

— Когда мы встретимся с главными силами парфян, ты еще порадуешься, что набатийцы с нами, — отозвался Ромул.

— Конечно, что еще остается. Только не доверяю я им, — приглушив голос, прорычал галл. — Вечно ухмыляются да хохочут. Сам посмотри.

Ромулу тоже не нравились хитроватые взгляды, которые бросали в их сторону союзники.

— Пара тысяч галльской конницы была бы куда полезнее.

— Если такой же, как те дураки, то нет, — сухо бросил Тарквиний.

Чтобы дать передохнуть покрытому пузырями от солнечных ожогов плечу, Ромул переложил шест с вещами на другое плечо, чуть не задев при этом по голове шедшего за ним легионера.

— Смотри, что делаешь, — сердито проворчал тот. — А то испробуешь, острый ли у меня гладиус.

Ромул словно не слышал его.

— Но почему мы не пошли через Армению? — снова спросил он. — Красс ведь должен был знать, что так будет легче. — Когда стало ясно, что армия не пойдет более долгим, но безопасным путем, Тарквиний не счел нужным скрывать свое недовольство.

— Только из-за нетерпения. Здесь до Селевкии всего четыре недели.

— Месяц в этом пекле? — Бренн закатил глаза. — А как быть с водой?

— Ресен, один из древних городов моих предков, лежит совсем в другой стороне, — с сожалением добавил этруск и закончил полушепотом: — И в горах потеряли бы меньше народу.