Забытый. Москва

—  Не знаю!  — князь как на стену наскочил.  — Неужели думаешь  — он против?!

—  Кто его знает...  — Бобер пожал плечами,  — может, и не против, но, кажется, и не в восторге. Я, когда с ним знакомился, намекнул насчет крепости. Он, мне показалось,  — не очень. Так что, может, подождем? Исподволь. А то вдруг подумает, что я тебя настраиваю.

—  Что значит  — исподволь?

—  В разговоре затронешь  — как, мол? Пора ведь о каменных стенах думать. Если он согласится или даже не возразит, больше ему ничего не навязывай, а молодых настрой, подготовь и в Думе боярской бухни, что, мол, с благословения митрополита нашего (ведь без благословения кто посмеет?!)...

—  Никто!

— ... так вот: с благословения! Мы, князь Великий Московский и Владимирский, решили начать город каменный, а потому повелеваем, и прочее.

—  Ты что?! А вдруг он скажет, что не было благословения!  — князь засмотрелся отчаянно, но уже не на Бобра, а в себя, осознав, что этот, напротив, с тяжелыми глазами, тянет его все дальше и дальше в неведомое, и уже не только против дяди Васи, отчего он и сам не проч, но и против самого митрополита, самого умного, самого важного, самого главного, без которого шагу не ступить  — а это очень страшно.

—  Не скажет. Разве сможет он публично уронить авторитет Великого князя? А то и свой собственный.

—  Как собственный?!

—  Ведь ты с чистым сердцем можешь сказать, что принял его согласие за благословение.

—  Пожалуй,  — князь трясет головой,  — погоди, тезка, дай все обдумать,  — он уже чувствует себя утомленным, беспомощным, хочет закончить этот, ставший вдруг таким сложным и щекотливым, разговор.

—  Да я и сам тебе говорю  — погоди. Куда спешить?

—  Ага... да... я подумаю. Уложить надо,  — Дмитрий трет лоб ладонью,  — я ведь что расспросить-то тебя хотел! А ты мне крепостью голову заморочил. Я про татар хотел расспросить! Как же ты.... вы их? Чем?!

—  Чем они нас, тем теперь мы их,  — Бобер вздохнул облегченно: успел сказать и внушить все, что хотел.

—  А чем они нас?

—  Стрелами.

—  И как же?

—  Я загородился от татар стрелками, которые били дальше них. И сохранил перед суимом в целости свой основной строй. Вот и все.

—  Ничего себе  — все! Где же ты взял таких стрелков? Разве татарина из лука переплюнешь?

—  Из лука  — нет. Из самострела! Там у нас его называют арбалетом.

—  Вот оно что... Значит, и нам?

—  В первую очередь!

Князь сжал голову руками и выговорил то, что очень хотел услышать от него Бобер:

—  Сколько арбалетов этих надо... Это тебе не лук... И сколько народу переучить!.. От лука отвадить... Ой-ей...

«Понимаешь, мальчик, все понимаешь, значит, сговоримся!»  — радуется Бобер и успокаивает:

—  Это главная трудность. Но преодолеть можно, мы ведь преодолели. А остальное легче.

—  А что остальное?

—  Ну, во-первых, самострелы эти делать надо. Во-вторых, войско надо держать... какую-то его часть, я считаю  — как можно большую, все время в деле.

—  Как это в деле?! В драке, что ли?!

—  Или в драке, или в подготовке к драке. Не воюющее войско быстро деградирует.

—  Ну это ты, брат, хватил. Им же и жену, и детишек содержать надо, о доме, о жратве, в конце концов, заботиться приходится. А ты — все время...

—  Я же не говорю  — все войско. Хотя бы какая-то его часть.

Князь недоверчиво и недовольно молчит. «Я-то думал, что это поймет легче. Оказывается  — наоборот»,  — Бобер приводит самый весомый аргумент:

—  Дружина твоя ближайшая разве землю пашет?

—  Пахать  — не пашут, но хозяйством все равно занимаются.

—  Ну куда ж от него денешься. Но ведь дружина, когда нет похода, все равно военными делами занята. Биться учатся, стреляют, упражняются, на конях скачут, оружие подгоняют, доспех под себя,  — в общем, готовятся в поход. Так?

—  Ну так.

—  Так вот я об этом.

—  Но дружина, она и всегда такая была. Готовилась, а потом билась.

—  Да. Но одна больше, другая меньше. Надо так сделать, чтобы готовились как можно больше. И как можно больше людей. И воевать больше!

—  С кем?!

—  Найди, если не с кем,  — нахмурился Бобер,  — Олгерд все время воюет. Если не на него, то он, сам лезет. У него войско всегда в деле. Оттого и победы.

Князь тоже нахмурился, долго молчал, потом как проснулся:

— А как думаешь, если по-твоему все устроить, сколько времени потребуется, чтобы... — и не договорил.

—  Не знаю, тезка, насколько люди твои расторопны и активны. На что способны. Знаю только, насколько они сейчас беспомощны. Хотя и это не очень еще представляю. Ну, а если все пойдет наилучшим образом... Надо ведь еще и опыт боевой набрать, набить себе шишек и синяков. Но лет через десять, думаю...

—  Десять?!!

—  ... да, если очень хотеть.

—  Десять...  — видно было, как потрясен был молодой князь столь ужасным сроком.

—  Не горюй! Оглянуться не успеешь. Да и лет тебе тогда будет... Меньше, чем мне сейчас. Так что...

* * *

—  Э-эй. Что это?

—  Что? Коленка, дурачок.

—  А сверху-то? Что это на тебе?

—  Рубаха, Мить. Ну что ты как маленький!