Забытый мыслитель. (Жизнь и сочинения Юлия Банзена.)

Литература о Банзене крайне скудна. Кроме вышеупомянутой книги Гартмана, мы имеем отзывы его же в „Philosophische Fragen der Gegenwart“ и во втором томе „Geschichte der Metaphysik“, затем ряд случайных рецензий и отзывов Иоганна Фолькельта (единственного философа „по званию“, симпатизировавшего Банзену) и статью А. Бюрдо об эстетике Банзена („Le tragique comme la loi du monde d'après Bahnsen“. Revue Philos. V). Из наших соотечественников упоминает о Банзене П. В. Мокиевский в своей книге „Ценность жизни“. Спб. 1884 г., приводя лишь краткий очерк его учения и видя „в лице Банзена крайнее развитие шопенгауэровского пессимизма“. В последнее же время обратил на Банзена внимание И. И. Лапшин. В диссертации его „Законы мышления и формы познания“ есть характеристика Банзена, как раздвоенной натуры и иррационального метафизика. В книге „Проблема чужого я“ разбору воззрений Банзена уделено самостоятельное место. Под влиянием этих отзывов заинтересовался Банзеном и автор этих строк6.

II.

Юлий-Фридрих-Август Банзен (Bahnsen) родился 30 марта 1830 года в городке Тондерн, в Шлезвиге. Отец его был директором учительской семинарии, и вообще „в роде“ существовала традиция учительской деятельности. Мать Юлия Банзена умерла очень рано; образ покойницы был воссоздан мечтательным мальчиком, как просветленное выражение духа ласки и любви, и этот идеализированный образ не исчез из его души даже после знакомства с истинным (менее привлекательным) обликом, по старым письмам. Подобное поклонение образу своей фантазии очень характерно для Банзена: в душе его постоянно жила тяга к лучшему, и мечтания часто давали ему силу для борьбы с тяжелыми впечатлениями действительности. Банзен говорит, что собственно „золотого детства“ у него не было. Отец женился во второй раз, мачеха и старшая сестра деспотически обращались с остальными детьми; в мальчике рано выработалась „упругость“ (Elasticität, Spannkraft) в борьбе с семейной обстановкой. Нелюдимый, внешне „огрызающийся“, замкнутый, он все время тосковал по хорошей семейной жизни. Отец, сам не ладивший с мачехой, старался облегчить жизнь сына своим тепло-разумным участием и наблюдал за его воспитанием. Сам педагог по призванию, ярый борец за светскую школу и противник казарменных интернатов прусского образца, Христиан Банзен был, повидимому, далеко недюжинным человеком. Типичный свободомыслящий лютеранин, он был проникнут сознанием долга в лучшем смысле этого слова. „Моя должность — для меня самое лучшее убежище от страданий и горя прочей жизни“, говорил он. Ни в учениках, ни в сыне не подавлял этот человек индивидуальности, а давал ей свободно развиваться; педагогические идеи Юлия Банзена развились под прямым влиянием отца. К сожалению, желание познать индивидуальность сына привело отца к неудачным „экспериментам“. Он часто менял методы преподавания, что придало всему первоначальному воспитанию нашего философа беспорядочный характер. Ю. Банзен даже уверяет, что под влиянием этих неудач отцовской педагогики у него зародилась идея о неизменяемости некоторых прирожденных основ характера (Immodificabilitätslehre).