«Забытый персонал»: женский труд на железных дорогах Российской империи

В отличие от существующих работ по истории железных дорог XIX – начала XX в., зачастую посвященных планированию и строительству железнодорожной сети, экономическим последствиям транспортно-технического развития, настоящее исследование фокусируется на социальных, политико-правовых, экономических и социокультурных аспектах применения женского труда на железных дорогах в Российской империи. Монография способствует углублению существующей системы знаний о функционировании железнодорожного транспорта России в дореволюционный период, а также расширяет сведения о гендерной истории России, включающей в себя историю женщин, историю полов и их взаимоотношений, демонстрирует взаимосвязь и влияние данных процессов на общую картину исторического развития железнодорожной отрасли.

Автор выражает благодарность всем близким людям, без которых эта книга не смогла бы появиться. В первую очередь родителям, сестре и брату, всегда поддерживавшим во мне тягу к любимому делу. Сердечную признательность хочется выразить д-ру ист. наук, профессору А. В. Гайдамакину (г. Омск), научному сотруднику Института истории Сибирского отделения РАН, канд. ист. наук Т. И. Морозовой (г. Новосибирск), сотруднику «Научного и Индустриального Музея» г. Манчестера Э.Л. Доусону (Anthony Leslie Dawson, г. Реддиш, Англия) и историку, железнодорожному служащему Северной железной дороги А. Н. Кузнецову (г. Ярославль) за оказанную профессиональную помощь. Отдельно хочется поблагодарить профессора Абердинского университета Э.Дж. Хейвуда (Anthony John Heywood, г. Абердин, Шотландия), внесшего неоценимый вклад в настоящее исследование. Наконец, автор отдает дань уважения работникам федеральных и региональных архивов, сотрудникам библиотек г. Москвы, Санкт-Петербурга, Томска и Новосибирска, сделавших возможным написание данной работы.

Постановка проблемы

На выбор темы научного исследования влияет целый комплекс причин и мотиваций, поэтому он почти никогда не бывает случайным. В процессе написания кандидатской диссертации, посвященной истории сибирских железнодорожников в Российской империи, автор периодически находил архивные свидетельства использования женского труда на железных дорогах. В то же время академические издания, посвященные истории железных дорог, обходили данную проблематику стороной. Это заставило задуматься – уместно ли говорить о существовании «истории железнодорожного транспорта» (railway history / history of rail transport[9]) как таковой, если женский социальный опыт ею не учитывается? В море исторической и научно-публицистической литературы до сих пор уделяется поразительно мало внимания женскому вкладу в деятельность российских железных дорог. Это обстоятельство, по-видимому, вызвано следующими причинами.

Прежде всего – источниковедческими проблемами. Современная отечественная наука переживает процессы переосмысления традиционных направлений исследований, формируются новые сферы исследовательских интересов. Среди прочего интерес вызывают «история женщин» и «гендерная история», поскольку в последние десятилетия стало ясно, что в рамках традиционной историографии, изучающей политику, экономику и культуру, женщинам зачастую отводилось место общего фона, существование которого всем очевидно, но которое не вписано в историческое полотно. В первую очередь это касается женщин из низших сословий, ставших своеобразным «молчаливым большинством». Сделать их «видимыми» в историческом процессе, встроить в традиционную схему исторического повествования на практике оказывается задачей труднодостижимой[10].

В 2010 г. на базе Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова состоялась российско-французская научная конференция «Как мы пишем историю?». По мнению докладчицы Н. Л. Пушкаревой, одной из первых приступившей к изучению «женской истории» в России, историописание вплоть до середины XX в. ориентировалось на мужчин из-за существовавших «уровней молчания»: 1) молчание современников, 2) молчание источников, 3) молчание ученых[11]. В рамках первого уровня молчание обусловливалось отсутствием женщин в публичном пространстве, а потому мужчины предпочитали их «не замечать», даже несмотря на то, что женщины не были безмолвными статистами. Второй уровень – молчание о женщинах тех людей, кто вел записи важнейших исторических событий для потомков (это были, как правило, мужчины). Созданное ими историческое повествование являлось нарративом, сосредоточивающим внимание на действиях мужчин, рассматривающим мужской опыт как универсальный; появление в нем женщин являлось исключением[12]. Здесь очевидно влияние первого уровня на второй, в совокупности определивших возникновение третьего уровня – молчание о женщинах историков, ученых, реконструирующих прошлое на основе имеющихся в их распоряжении источников.