«Забытый персонал»: женский труд на железных дорогах Российской империи

Консерватизм научного сообщества. Попытки изучения женского труда на железнодорожном транспорте зачастую оцениваются научным сообществом скептически, причем не только историками-традиционалистами, но и социальными историками. Данная проблематика не воспринимается всерьез ввиду укоренившихся стереотипов о железной дороге как о сугубо мужской сфере деятельности. По словам Г.-Ф. Будде (Gunilla-Friederike Budde), профессора Института немецкой и европейской истории XIX и XX вв. Ольденбургского университета (Германия), «появление женских имен в подглавах учебников, в качестве тем на отдельных лекциях и в тематических указателях монографий часто является лишь исключением из норм этого мужского мира»[18]. Отсюда сомнения в перспективах, актуальности и востребованности гендерных исторических исследований на железнодорожном транспорте.

Показательна подоплека появления первого комплексного исследования об английских железнодорожницах – Railwaywomen[19]. Поступив в 1977 г. на железнодорожную службу в 19-летнем возрасте, будущая автор Хелена Войтчак (Helena Wojtczak) обратила внимание на скудность имевшихся известий о женском вкладе в развитие отрасли. Коллега-мужчина сообщил ей, что, если бы история железнодорожниц «стоила» написания, это было бы уже сделано. В другой раз один из научных сотрудников Национального архива (The National Archives, United Kingdom) убеждал Х. Войтчак, что, за исключением небольшого количества временных служащих в период Второй мировой войны, женщины вплоть до середины XX в. не трудились в железнодорожной отрасли Англии. Когда Х. Войтчак обнаружила сведения о 13 тыс. железнодорожниц, служивших еще до Первой мировой войны (1914–1918 гг.), сотрудник архива парировал: они «не в счет», потому что, вероятно, являлись лишь уборщицами и канцелярскими работниками, а не «настоящими» железнодорожниками (англ. not real workers)[20]. Вместе с Дейрдре Беддоу (Deirdre Beddoe), профессором университета Гламорган (The University of Glamorgan), Х. Войтчак в итоге пришла к выводу: «Суждение о том, что “история мужчин” была представлена обществу как универсальная история, еще никогда не было столь правдиво, как в отношении железных дорог»[21].

В России, несмотря на значительный интерес к гендерной истории как таковой, вклад женщин в стабильное функционирование железных дорог на заре их развития пока остается вне поля зрения научного сообщества. В то же время автор считает деятельность железнодорожниц достаточно значимой, чтобы об этом можно было заявить как о самостоятельной исследовательской проблеме в рамках истории железнодорожного транспорта и общества в целом.

Предварительные теоретические соображения

Опираясь на западноевропейский опыт, предпринятые к концу XX в. попытки исследователей «осмыслить» женщину в истории презентовали новую для российской науки историческую субдисциплину – «историю женщин» («исследования о женщинах»). Характерная для нее методология переключила внимание исследователей на новый объект познания – женщину, и на новый предмет – женский опыт, женские социальные и трудовые практики, женские сферы и каналы влияния, а в начале XXI в. и на более глобальные темы, такие как система властных иерархий в обществе. Сюжеты и проблемы российской истории женщин оказались практически неисчерпаемыми. Некоторые из них в настоящее время в достаточной степени проработаны, другие – только обозначены как исследовательские темы и направления, как, например, история женского труда на железных дорогах Российской империи.

Хотя «женская тема» привлекала внимание общественности с начала XIX в., до второй половины XX в. женщины редко становились объектами научных сочинений. Можно сказать, что до этого времени история человечества фактически была андроцентричной[22], т. е. ориентированной на мужские персонажи и виды деятельности. Безусловно, история железнодорожного транспорта и по сей день предстает в глазах многих в том же – андроцентричном – виде.