Забытый путь. Книга 3

От дороги донеслись треск, и скрежет. Навал, перегородивший тысячи лет назад путь, рассыпался. Сверху показались гиганты паучьего мира, черные, мохнатые они умело скинули вниз широкие полотнища. Шустрые крабы и мощные меченосцы, погнали мусор на белый шелк. Края сомкнулись и гигантский мешок поднялся в воздух, черные пауки намотали свободные концы веревок на стволы, и соединив усилия потащили обломки деревьев и землю наверх. Мешок достиг вершины косогора, перевалился через край и пополз в джунгли. Сотни туго набитых полотнищ, методично вытаскивались из канавы, в которую за века превратилась дорога. Не прошло и четверти часа, как путь открылся. Мелкие пауки еще шныряли под ногами, добирая остатки мусора, а гости уже двинулись следом за приветливым грибом.

— Откуда вам известны обычаи моего рода? — поинтересовался длинный.

— Дорогой мой Бустия, вы удивитесь, но мне хорошо знакомы обычаи людей. Многие века я изучал ваш род. Видите-ли, мой мицелий пронизал почти весь мир, я знаю, что под землей, что на поверхности, и даже немного о том, что скрывает холодный космос. Люди лишь крошечная часть великого разнообразия благосклонной природы. Позвольте и мне спросить вас, — гриб хитро взглянул на длинного.

— Пожалуйста, — слегка поклонился Бустия.

— Вы упомянули о ином мире, что это?

Позади, стальными ботинками по граниту, цокали черные, бегом нагоняя широкий шаг андланда. В то же время гриб весьма быстро и ловко перебирая короткими ножками легко поспевал за великаном.

— Это мир, который никак не связан с Фанарионом. Он находиться за гранью, пеленой. Туда нельзя попасть иначе как посредством специального прибора.

— Прибора? — попробовал на вкус незнакомое слово Миленций.

— Особого инструмента. Который как ключ открывает проходы в иные миры.

— Удивительно, и очень интересно, — гриб не успел договорить, отряд свернул за поворот и перед путниками открылся лесной город пауков. Высокие колонны выстроились длинными рядами к белоснежному дворцу, со множеством круглых башенок, и невероятной красоты парадным входом, лестница к которому вела не менее двух километров. Высоко над головой шуршали оживленные улицы. Перекинутые между деревьями дороги из паучьего шелка, покачивались в такт движению жителей города. Между пролетами выглядывали круглые и яйцеобразные дома и домишки. В окаменевших деревьях попадались огромные дупла. Искусно выточенные в камне балясины, перекрывали большую часть таких помещений, оставляя для обзора лишь вход с резными арками. К каждому такому дуплу подходила дорога.

Бустия задрал голову, сколько хватало глаз, город продолжался наверх, выступая широкими ярусами, или переходя в одну из широких дорог.

Паучья стража пропустила гостей, почтительно расступаясь перед скромным Миленцием. Отряд оставил оружие в приемной, и чужаки прошли в огромный зал.

Глядя на гостей через прикрытые веки, гордая Циания, грациозно полулежала на чем-то очень похожем на диван. Все четыре ее ноги сплетались в удивительный узор, привлекая взгляд идеальными пропорциями. Гладкая чернота кожи правительницы, так сильно выделяла силуэт королевы на фоне белоснежного дивана, что у гостей зарябило в глазах.

Легко оттолкнувшись от белого шелка, Циания села, тонкие ноги сложились в очередной узор, а две пары рук опустились на колени.

От дивана, и низкого столика перед ним, людей отделяла газовая ткань. Настолько тонкая, что Бустия даже не сразу ее заметил. С потолка свисали широкие полосы разноцветного шелка. Подобранные с концов, полотнища провисали, напоминая поймавшие ветер паруса. Гармонично перемешанные желтый, белый, голубой и кремовый цвета, навевали чувство покоя и негу. На изящных колоннах, поддерживающих куполообразный свод зала, выглядывали серо-белые нити окаменевшего мицелия. Стены укрывали собранные в красивые складки шторы, и гобелены, выполненные на шелковой ткани. Среди полей и зелени мелькали образы воинов, и гриба в различных ипостасях. На одном из гобеленов, Бустия заметил изображение человека. К своему удивлению он узнал его.

Толстый ковер покрывавший пол, глушил звук шагов. Огромные цветы, ярко красные, белые и синие, казались живыми, так умело вплели мастера цветную нить в изумрудный холст.

Гости оробели, и даже подались назад, но стража у дверей уже заняла свое место, застыв с зажатыми в руках копьями. Бустия огляделся и заметил еще несколько десятков воинов, под потолком, среди полотнищ, в дверных проемах, ведущих в смежные залы, и позади дивана. Там, на невысоком помосте, накрытом белой тканью, сидели черные пауки, с гладкой хитиновой броней, полностью укрывавшей тело и конечности. Природный доспех лоснился в лучах солнца, точно лакированный. Суровые лица, закрытые мелкой чешуей, не выражали никаких эмоций. Лишь жесткие глаза внимательно следили за людьми, да быстрые руки слегка перебирали тонкие клинки, лежащие на коленях воинов.