Забытый скакун

Они Побили и лошадей военных заводов, которые всегда славились высоким качеством своего конского состава. Этот неожиданный финал принес известное огорчение приехавшему на скачки Буденному. Как главный судья и старейший деятель конного дела в стране он радовался успеху молодняка, но как шеф военного коннозаводства не мог не огорчаться, что его подопечные оказались оттесненными на второй план. В продолжение всех скачек он сидел в ложе и внимательно следил за скаковым полем, время от времени поглаживая свои густые, сильно поседевшие за последние годы усы. Когда очередной вороной или караковый жеребец вырывался вперед, оставляя за собой остальных, Семен Михайлович проявлял признаки волнения. Рука его все чаще тянулась к усам, а голова укоризненно покачивалась из стороны в сторону, как бы говоря: «Ай-яй-яй… как же это? Вот так штука! Вот этого я не ожидал!» Сразу же по окончании скачек он сел в автомобиль и уехал.

Рожденные на Урале кони начали показывать себя!

Это решило дело. Больше уже никто не заикался о недостатках уральского климата, о переводе 118-го завода. Министр написал приказ – оставить завод № 118 для разведения русской верховой породы.

– Уральские жеребята сами за себя проголосовали! – весело говорили потом на заводе, радуясь тому, к какому неожиданному концу пришел весь спор о русско-верховом коне.

5

В следующие после этого месяцы начкону Караваеву пришлось основательно потрудиться. Приказ министра открывал перед 118-м заводом неограниченные возможности. Главная трудность, какую испытывал завод в своей работе, было отсутствие достаточного количества племенных маток. Где взять маток? Кто добровольно отдаст из своей конюшни хорошую лошадь? Имея в кармане приказ министра, можно было приходить на любой завод и брать то, что отвечало поставленным целям. Поручив ведение дел другому человеку, по распоряжению Соколова Караваев на время распростился с хозяйством в Талом Ключе и отправился в большую поездку по стране. В течение нескольких месяцев он объехал Башкирию, Казахстан, Пермскую и Челябинскую области, был на Кубани, в Ташкенте и на Украине. И всюду он высматривал, выискивал то, что могло пригодиться для скорейшего воспроизводства русской верховой породы. Он по бывал в десятках конных заводов, а вскоре с разных концов страны в Талый Ключ стали прибывать в отдельных вагонах, группами и в одиночку, хорошие племенные лошади.

Это не были лошади русской верховой породы. Нет. Тут были представители, многих пород – текинские, ахалтекинские, чистокровные английские, арабские, англо-арабские: Из Ташкента приехали десять очень хороших англо-текинских кобыл; с Кавказа – арабские и англо-арабские кобылы так называемой терской породы. С ними приехал и один жеребец – Легкодух, «польский араб», родившийся в Яновском заводе в Польше, гнедой со звездой, семнадцати лет, но еще очень бодрый. Он был в ужасном состоянии, однако скоро оправился и уже в самом непродолжительном времени показал себя хорошим производителем. Еще одного жеребца, рыжего с белыми отметинами на ногах и на морде, «чистого араба» – Циклона Караваев взял из-за того, что обнаружил на нем заросшее тавро польского завода Сангушко. Циклон был уведен немцами в Дрезден. К моменту, когда его нашел Караваев, ему было уже 23 года, но он не был кастрирован, а по заграничным порядкам это значило, что он – хороший заводчик. Он тоже скоро оправился и дал отличное потомство. В случной период его поддерживали молоком и яйцами.

В течение короткого времени в Талом Ключе собралось четырнадцать пород. Были тут и рысистые и скаковые лошади. Имелся даже один арден – Лютик; правда, он предназначался не для племенных целей, а для обычного хозяйственного использования – возить воду и фураж для своих более привилегированных «коллег». Он был не очень могучих форм, и Караваев острил, что он «в скаковом теле» – «с кем поведешься, от того и наберешься!».

Завод напоминал теперь большую конскую выставку, представленную разнообразными породами. Для чего все это делалось?

Чтобы понять, нужно знать всю трудность восстановления породы.

Для того чтобы поднять хлебный баланс в стране, достаточно одного урожайного года. Для подъема животноводства требуется уже значительно больше времени. Свинью можно вырастить в год, но для коровы нужно уже два года, а то и три. Для того же, чтобы вырастить хорошего верхового коня, необходимо пять лет, а для некоторых позднеспелых пород – шесть. Сколько же нужно времени, чтобы вырастить целую породу?

Этот вопрос прежде всего задали себе уральцы, приступая к восстановлению русской верховой породы лошадей. В первый раз, после 1918 года, для этого потребовалось двадцать с лишним лет. Но тогда в стране насчитывалось значительно большее количество русско-верховых маток и племенных производителей. Теперь же налицо имелась только одна чистопородная матка – Бегония. Нельзя же ждать, пока от нее расплодится целая порода!