Забытый сон

Около шести часов вечера он вошел в офис бывшей компании Арманда Краулиня, занимающей целый этаж в новом пятиэтажном доме. Инт Пиесис принял его в своем кабинете. Это был мужчина средних лет и среднего роста. Он был одет в серый, неброский костюм, и его кабинет выглядел довольно скромно. На столе не было привычных фотографий жены и детей, на стенах – дипломов и почетных свидетельств. И сам хозяин кабинета имел удивительно невыразительную внешность: коротко остриженные волосы, прижатые к черепу уши, прямой ровный нос и глубоко посаженные глаза. Идеальный портрет маленького чиновника или бухгалтера. Он спокойно пожал руку Дронго и указал ему на стул, оставаясь в своем кресле хозяина.

– Чем я могу вам помочь? – спросил Пиесис. По-русски он говорил с очень сильным акцентом.

– Я хотел поговорить с вами о бывшем руководителе вашей фирмы, – пояснил Дронго. – Кстати, почему вы переехали?

– Тот офис был слишком большой. Мы не могли оплачивать такую площадь, – пояснил Пиесис и тут же сам задал вопрос: – А вы журналист?

– Нет. Я эксперт по вопросам преступности. Меня попросили еще раз рассмотреть случившееся и внимательно разобраться.

– Попросила Лилия Краулинь? – усмехнулся Пиесис.

– Не вижу смысла скрывать. Да.

– Она одержима этой идеей. Уже много лет пытается всем доказать, что ее мужа убили. Сама верит в это и пытается убедить всех нас.

– А вы не верите?

– Раньше не верил, сейчас верю. Вы будете кофе?

– Нет, если можно чай.

– Рита, – позвонил Пиесис, – принеси мне кофе, а нашему гостю чай. Так что же конкретно вы от меня хотите?

– Ваших объяснений. Почему вы сказали, что раньше не верили, а теперь верите?

– Я знал Арманда еще с семьдесят девятого года. Это был сильный, решительный, волевой человек. Он позвал меня работать в нашу фирму, и я с радостью пришел. Мы очень неплохо работали, хотя у нас тогда были большие проблемы. А у кого их не было? Менялись валюты, менялись государства. И эта история с банком… Но с другой стороны, он всех нас заряжал своим оптимизмом, заряжал своей верой. И мы ему верили. Его вообще многие знали в республике, он ведь был секретарем ЦК комсомола, все думали, что он пойдет дальше по партийной линии, а он уехал работать в Швецию на не очень высокую должность. И знаете почему? Он поспорил тогда с партийными бонзами и решил уехать из республики. Ему не нравилась косность их мышления, однообразные подходы. Он хотел перестройки, еще когда о ней никто не говорил. А потом в Швеции и в Финляндии ему стало тесно, очень тесно. Он не мог по-настоящему развернуться. И все время рвался домой. Ему предлагали перевестись в Москву, перейти на дипломатическую работу, а он рвался в Ригу, считал, что будет полезнее здесь. Когда же наконец вернулся в Латвию, здесь уже произошли большие перемены. Он и тогда не смирялся. Считал, что нам нужны конфедеративные отношения. Говорил, что весь мир объединяется, а мы решили развестись. Особенно болезненно воспринимал, когда говорили об «оккупации». Бабушка у него была еврейка, и в их роду сразу несколько человек погибли в Освенциме. Можете себе представить, как он относился к любым проявлениям национализма? Его отец был известный врач, человек широких взглядов, настоящий космополит, хотя в некоторые времена это слово вызывало отторжение. Я знал Арманда и не верил в его самоубийство, не хотел верить, может, так будет точнее.

– А потом поверили?

– Не сразу. Но поверил. И даже не из-за фактов, которые собрали работники полиции и прокуратуры. Консьерж, сидевший внизу, в подъезде, никого не видел. Рядом стояла машина с двумя офицерами полиции. Никого в доме не было, наша сотрудница Ингрида Петерсен сама открыла дверь, взяв запасные ключи у консьержа. Кажется, его фамилия была Рябов. Точно, Рябов. Все факты были против Арманда.

– Вы упомянули про историю с банком?..

– Она тоже. Вы знаете, как возникали банки в начале девяностых? Собирались несколько человек и открывали банк. Не было нормальной законодательной базы, не было никаких законов, не было общих правил. Они появлялись потом. И этот банк, у которого мы взяли большую ссуду, решил поправить свои дела за наш счет. Они выставили немыслимые проценты, как это обычно бывает. И еще угрожали подать в суд. Арманд очень сильно переживал. Потом эта история со списками…

– Какая история? – насторожился Дронго.