Забытый замок

— Мадемуазель Фрося, — начал Вик, — разрешите вам представить моего друга.

— Энтони, — назвался брюнет и очень вежливо добавил: — Крайне счастлив познакомиться.

— Афродита, — сообщила я в расстроенных чувствах, — Афродита Акакиевна Дыркина.

Вик смотрел на меня в восхищении:

— Я этого в жизни не выговорю!

— Афродита… — повторил Энтони медленно, нараспев, будто на вкус пробуя каждый звук. — Красиво. Помнится, была такая богиня? Мадемуазель, вас по праву назвали в честь красивейшей.

— Спасибо, — зарделась я, как подмороженная рябина.

— Всегда пожалуйста.

Вику Ронану было не до светской учтивости.

— Тони, кончай любезничать, — шепнул он приятелю. — Сюда падре шлепает. Щас как благословит по-отечески — мало не покажется.

— Не хотелось бы.

— Поздно. Вражеская артиллерия пошла на штурм.

— Фрося, доченька! — услышала я за спиной голос крестного. — Прости, я немножко задержался. Я не заставил тебя скучать?

— Что вы, дядюшка, — отвечала я. — Нисколечко.

Скажу честно, я очень уважаю своих крестных родителей. Но упорное отрицание своей близорукости иногда перевешивает все прочие достоинства.

— Ты встретила знакомых? — поинтересовался отец Ирвинг, приветливо кивая парням. — Замечательно. Как говорится, светильник дружбы, зажженный в юности, освещает всю жизнь.

— Это Вик и Энтони, — промямлила я.

— Очень приятно, — цвел улыбкой дядюшка. — Такие милые девушки! Вика, Таня, непременно приходите в гости. Буду ждать с нетерпением.

— Обязательно, — со всей серьезностью заверил его Энтони. — А сейчас позвольте похитить вашу очаровательную крестницу? Нам нужно о многом с ней поговорить.

— То есть как — похитить? — опешила я.

— Пожалуйста-пожалуйста! — воскликнул дядюшка. — Молодежь должна общаться, развлекаться. Эх, юность! Золотые годы… Фрося, мы ждем тебя к ужину.

— Не стоит, — ответил за меня Энтони. — Она останется у нас допоздна.

— Веселитесь, девочки! — напутствовал нас на прощанье дядя.

Итак, мы остались втроем. Относительно одни — изредка появлявшихся в галерее монастырских обитателей и прочих околоцерковных личностей в расчет не беру, они спешили по своим делам и вовсе не желали знать, что прямо тут и прямо сейчас кого-то похищают!

— Я жду объяснений! — заявила я. — Что все это значит? По какому праву вы лишили меня ужина? Тетя Ева собиралась приготовить мою любимую запеканку!

— Вы должны поехать с нами, сударыня. Ответите на пару вопросов.

— Прекрасно. Спрашивайте здесь. Но ехать с вами я никуда не собираюсь. Не хватало мне еще попасть в криминальную хронику под этикеткой «Неизвестная жертва серийного убийцы»!

— Здорово! — хихикнул Вик, толкнув в бок приятеля. — Она нас раскусила! «Курица щипаная. Даже паштет из нее будет кукарекать и клеваться».

— Попрошу мне не угрожать! — возмутилась я. — Паштет из себя я никому делать не позволю! И эпитет «щипаная курица» мне положительно не нравится!

Интересно, почему я просто молча не ушла?

— О чем это она? — спросил Вик у Энтони, которым слегка смутился.

— Кажется, она умеет читать мысли.

— Она? Вот фокус! А с виду сущая невинность! Так это ты ее щипаным цыпленком обозвал?

— Курицей.

— Извини, на курицу она не тянет. А мои мысли почему не читает?

— Ты додумать не успеваешь, у тебя сразу все на языке.

— Тони, — встревожился Вик, — а тринадцатого у нее эти способности наблюдались?

— Хм, вряд ли, — задумался Энтони. — Нет, не наблюдались. Иначе Князь бы заметил. Знаешь, Вик, она ведь была в часовне как раз в ту ночь…

— То есть это значит… — многозначительно произнес Вик и обратил на меня такой взгляд, что я сразу почувствовала себя микробом сибирской язвы. — Тогда тем более нужно разобраться!

Вас когда-нибудь изучали глазами заинтересованных вампиров? А я таки испытала сие сомнительное удовольствие на собственном опыте. Едва не достигла состояния ледышки под пристальными взорами небесно-лазоревого и призрачно-нефритового цвета.

— Не надо со мной разбираться! — заголосила я. — Ни в какой часовне меня не было. Я вообще не помню тринадцатого июля. Ни двенадцатого, ни тринадцатого!

— Вот все и выяснили, — сказал Энтони. — Идем, Афродита. Не стоит зря тратить время, мы не в банке.

— Не трогайте меня! Я буду кричать! — всполошилась я.

— А причем здесь банк, Тони?

— А там чём дольше, тем проценты больше, Вик.

— Я умею кричать громко! Сбежится весь монастырь! Не имеете права! Это насилие над личностью! Поставьте меня на место, где взяли!

Я хотела вопить иерихонской трубой, но получался жалкий писк. Зато упиралась отчаянно, так что мальчики просто подхватили меня с двух сторон под локти, и ножки мои заболтались в полуметре над землей.

Конечно, справились с нежной хрупкой девушкой. Они хоть с виду не слишком спортивные, да вон с какими конями управляются! Я ж, извините, совсем не кобыла.