Забывший имя Луны

Кешка, переодевшись из камуфляжа в старенькие джинсы, джемпер и куртку (только ботинки остались огромными, спецназовского образца), смотрелся самым обычным широкоплечим пацаном-акселератом. Если не приглядываться, конечно. Все Кешкины вещи уместились в небольшую спортивную сумку. Прощания с «однополчанами» мы не видели. Думаю, оно было по-мужски сдержанным.

* * *

В целях конспирации мы пришли от автобусной остановки пешком. Так же шли и назад. День выдался безветренный и иней с придорожных кустов не осыпался, стал еще гуще и напоминал декорации к сказочным фильмам времен моего детства. Потом, усиливая впечатление, с серебряного неба посыпался совершенно сказочный же, мохнатый снег. И из всей этой диковинной роскоши на дорогу решительно вылезла Антонина в красных варежках.

За ее спиной маячила испуганная физиономия Тани (Лены? Светы?)

– Вам надо быстро бежать назад, к тем! – проглатывая окончания, затараторила Антонина. – А то эти сейчас тут будут. И что тогда будет – жуть! Она сказала: что, всех?! И кажется, сама испугалась. А там сказали…

Из тех же кустов на дорогу вылезла еще одна девушка, постарше, с резковатой, чуть с лошадиным оттенком физиономией, в дутой куртке с какой-то решительной надписью. И тут же тревожно забулькала. Если я правильно поняла, это был английский язык. Олег забулькал в ответ.

– Чьорт побьери! – сказала я, догадавшись, что новый персонаж на нашей сцене – это та самая гринписовка Сюзанна, которая произвела столь сильное впечатление на Антонину.

– А кто еще здесь будет? – поинтересовалась я у переговаривающихся между собой персонажей. – На мой взгляд, всех уже достаточно.

Сенсэй, мексиканский историк, этнографический спецназовец, американская гринписовка, инспектор по делам несовершеннолетних, парочка ее будущих подопечных…

– Бандиты, вот кто! – крикнула Антонина. – И папочкина возлюбленная Женечка! – Антонина ткнула пальцем в Олега и злобно-торжествующе закончила. – Которая их всех на вас и навела!… Кстати, здравствуй, Кеша! Мы давно не виделись, но ты здорово вырос и очень клево выглядишь.

Олег видимо побледнел даже сквозь свой мексиканский загар.

– Алекс? – спросил Кешка у Антонины.

Дочь деловито кивнула.

– Да, кажется, какому-то Алексу она и звонила. Мы за ней проследили, Танька в будке подслушала, а потом вызвали Сюзанну и – сюда. В поселке вас видели, сказали, куда вы пошли, а здесь уж по следам… Сюзанна умеет…

– Но откуда ты вообще знала…? – изумилась я.

– Что у меня, ушей, что ли, нету?! – возмутилась Антонина.

– Пусть девочки и женщины спустятся с дороги в лес и идут назад, к Игорю и Павлу, – деловито обратился Кешка к Виталию. – Мы останемся здесь. Могу я один. Им ведь я нужен. Я их повожу по лесу… Антонина! Ты тоже очень клевая и выросла…

– Они тебя подстрелят. Не до конца. Возьмут раненного, – сказал Виталий.

Кешка беззвучно затрясся всем телом. Я не сразу вспомнила, что это он так смеется. Ленка вдруг достала из сумочки пистолет. Я не знала, что ей полагается табельное оружие.

Все происходящее казалось дурным сном или плохим фильмом.

Где-то совсем близко, за поворотом взревели моторы двух мощных машин.

– Антонина, Таня, Гринпис – пошли вон! – скомандовала я.

Антонина с подружкой послушно спрятались в кустах, из которых недавно вылезли. Сюзанна приблизилась к Олегу, продолжая что-то тихо говорить по-английски. Он встал в очень красивой позе, наполовину заслонив ее собой. Все-таки Олег от природы очень пластичен.

* * *

Крупномазковый снег весьма красиво смотрелся на крыльях и на крышах здоровых черных джипов.

– Если хочешь, чтобы никто из них не пострадал, поедешь с нами, – негромко сказал Кешке один из приехавших.

«Наверное, это и есть Алекс,» – подумала я. У него было бледное восковое лицо человека с глистами или нечистой совестью (второе показалось мне более вероятным) и длинное кожаное пальто хорошего кроя. Все остальные бандиты тоже носили кожу. Гринписовка Сюзанна сморщилась от отвращения. Наверное, подумала о том, сколько невинных баранов пришлось зарезать, чтобы одеть эту кучку отморозков.

– Нет, – подумав, сказал Кешка.

Я обратила внимание на то, что он практически ни на один вопрос не отвечает сразу. Видимо, мышление все еще давалось ему с трудом. Особенный контраст это составляло с его движениями, за которыми порою было просто трудно уследить. – Если я буду у вас, вы как раз всех убьете. Потому что они все знают. А так… так – не нужно…

– Ты, Иннокентий, – дебил, – равнодушно утвердил Алекс. – Был им и навсегда останешься. Рассуждать ты можешь не больше, чем горилла в зоопарке. Делай, что я сказал, и все будет нормально.

– Она – милиционер, – Кешка указал пальцем на Ленку. – Обещала мне документы. Настоящие, не такие, как ты. Ты убил Дуру. Мы не в расчете. А пока попробуй поймай меня.