Зачарованная

– Нет, кошляндия! Я уже дал тебе целую тарелку «Вискас». Не ври, что голодна.

Он поставил стакан с молоком для Мадди на кухонный стол и отвернулся, чтобы намазать булку маслом. Когда он повернулся к столу, то обнаружил, что мерзкая скотина уже залезла мордой в стакан с молоком.

– Брысь! – Себастиан сердито замахнулся на кошку и случайно опрокинул стакан. – Ах, чтоб тебя… Проваливай отсюда! Брысь!

Он легонько поддал Шехерезаде ботинком и опустился на колени, чтобы вытереть молоко, пролившееся на пол. В это мгновение до него донесся свистящий шепот Мадди.

– Как ты смеешь!

Себастиан поднял голову и увидел разъяренное лицо Мадди. Она побелела от ярости, однако он этого сначала не заметил.

– Привет, завтрак почти готов. Вот только Шехерезада…

– Я сказала, как ты посмел!

– Что ты имеешь в виду? – Себастиан почувствовал ее раздражение, поэтому сам заговорил как можно спокойнее.

– Если ты еще хоть раз, слышишь, хоть раз, прикоснешься к моей кошке, я… – Девушка так сжала руки, что у нее побелели пальцы.

– Мадди! Ради всего святого! Да я же до нее едва дотронулся! Она залезла в твое молоко, а я…

– Впредь оставь ее в покое. Она моя. Как ты смел? Как ты только посмел!?

И тут Себастиан не выдержал.

– Мадди, может, ты не заметила, хотя не представляю, как ты умудрилась не обратить на это внимания, но я кормлю твою проклятую кошку вот уже два месяца. Я снял этот дом потому, что надеялся тебе помочь, и я с тех пор делаю все, что в моих силах, чтобы как-то поддержать тебя, вернуть к жизни. Господи! Я же не хочу и не жду никакой благодарности. Она мне не нужна, потому что я люблю тебя и делаю все это только из любви к тебе. Но ты же не сказала мне за три недели ни одного слова, кроме этого упрека за то, что я выгнал твою поганую кошку. Все-таки, это немного не то, а? Я понимаю, тебе сейчас жизнь опостылела, но, Господи! Я же старался сделать все, что можно.

Себастиан вытер лоб, смахнул волосы с лица и печально сказал:

– Видимо, ты не хочешь, чтобы я был рядом, и все, что я делаю, тебе не нравится, все плохо. Давай позвоним Кристоферу, попросим его приехать и забрать тебя. Он отвезет тебя в Лондон, раз тебе так плохо со мной.

Себастиан взглянул в лицо Мадди, но она опять сидела с отсутствующим выражением. Помолчав немного, он вздохнул.

– Все, я сдаюсь, проиграл. Завтрак готов, если я тебе нужен, я буду в кабинете. Извини, пожалуйста.

С этими словами Себастиан ушел к себе и закрыл дверь. Он сел за рояль, и комната наполнилась громкими отрывистыми звуками.

Прошло два часа после этой сцены, но Себастиан так и не записал ни одной ноты. Его душила обида, но он ругал себя за то, что накричал на Мадди. Проведя в полном бездействии столько времени, безучастно глядя на веселый пейзаж за окном, он снова и снова спрашивал себя, во что может вылиться его несдержанность. Наконец он не выдержал, решив послать к черту свою гордость и пойти узнать, как чувствует себя Мадди.

Было ясно, что он потерпел поражение. Теперь остается только позвонить Кристоферу и попросить, чтобы тот приехал в ближайший уик-энд и забрал Мадди.

Прошло еще полчаса. Себастиан больше не мог выдержать ужасной тишины, воцарившейся в доме. Он встал и направился к двери, но, открыв ее, с удивлением обнаружил Мадди. Сейчас она казалась более спокойной, хотя и была все так же бледна.

– С тобой все в порядке? Я как раз собирался пойти к тебе.

Она молча кивнула, и он сказал:

– Послушай, мне очень жаль, что я накричал на тебя. Я был неправ…

– Нет, Себастиан, пожалуйста, не извиняйся. Это я виновата. Я вышла из себя и, честное слово, сожалею.

Мадди избегала смотреть на него, и тогда Себастиан склонился к ней и взял ее руки в свои.

– Не надо, родная. Все это так ужасно.

– Все равно, это не извиняет меня. Ты так заботливо ко мне относишься с того дня, а я настолько ушла в свои страдания, что удивительно, как ты терпел это столько времени. Я же знаю, что у тебя дел по горло, а тут еще я. Это настоящая обуза. Я позвоню папе, попрошу его приехать и забрать меня в Лондон. Ты был просто удивительно заботлив, Себастиан, и будет нечестно…

– Дорогая моя, ты не обуза для меня. Я рвал на себе волосы, что ты стала так далека, и мне никак не удавалось помочь тебе. Мадди, пожалуйста, не уезжай в Лондон. Я люблю тебя и хочу быть с тобой!

– Ты очень добр, Себастиан, но я сейчас совсем не та, что была раньше, и сомневаюсь, что когда-нибудь стану прежней. Ты же не хочешь возиться с инвалидом, который во всем зависит от тебя.

Себастиан попытался заглянуть ей в глаза.

– Мадди, – попросил он, – пожалуйста, посмотри на меня.

Но она сжала руки и покачала головой.

– Ну, пожалуйста!

Он встал перед ней на колени и осторожно приподнял ее голову за подбородок.

– Девочка, я люблю тебя, и мне все равно, в кресле ты или в инвалидной коляске. Твое состояние не будет длиться вечно. Самое главное, это любишь ты меня или нет.

– Но я же ничего не могу тебе предложить, Себастиан, – дрожащим голосом сказала Мадди. – Я калека, у меня нет будущего. Ты достоин лучшей участи.

Он улыбнулся.