Зачарованные

— Не волнуйся. У Кэчины спокойный нрав, вы с ней поладите, — улыбается Чэй. — Угости ее лакомством, чтобы завязать дружеские отношения. Посмотри в кузове пикапа.

Возвращаюсь с парой морковок и спешу покормить Кэчину. Движения мои неловки, а когда лошадка тянется, чтобы схватить еду, ее зубы кажутся настолько большими, что я невольно отдергиваю руку. Корнеплоды падают на землю. Кэчина опускает голову, чтобы поднять их из дорожной пыли. Мои щеки вспыхивают от смущения, и я вытираю ладони о джинсы.

— Она на меня не обиделась?

— Уверен, она тебя простит, — хохочет Чэй, в уголках его глаз появляются лучики морщинок, а лоб, повязанный банданой, сморщивается.

— Лошадь легко испугать. Для таких крупных животных они — настоящие трусишки. Подходи к ней медленно и спокойно. Назови ее по имени, говори ласково. Потом подгадай момент и встань тихонько рядышком. Дыши ровно, чтобы она смогла привыкнуть к твоей энергетике, а ты — к ее. А затем можно погладить ее.

Чэй проводит рукой по гриве Кэчины, солнце вспыхивает на желтых камешках его кольца. Он слегка похлопывает лошадь по шее и, наконец, почесывает под челкой.

— Она — ваша, Чэй? — интересуюсь я, а он тем временем бормочет что-то на незнакомом мне языке.

Когда я начинаю сомневаться, что он слышал мой вопрос, Чэй переспрашивает:

— Моя ли Кэчина? В общем, да. Она досталась мне от одного клиента, который потерял работу и не мог больше ее содержать. Но Кэчина принадлежит самой себе. Я буду заботиться о ней до тех пор, пока она решит у меня оставаться. Если только ты не захочешь за ней ухаживать.

Я кидаю на Чэя недоуменный взгляд.

— Лошади могут научить нас многому: выносливости, силе, дружбе, — продолжает Чэй. — А с практической точки зрения они являются отличным средством для перевозки груза. По крайней мере, пока ты не получишь права. У Паломы полно места, чтобы держать Кэчину. Ну что?

А ведь у меня никогда не было питомца! Впрочем, если верить Чэю, Кэчина гуляет сама по себе. Так или иначе, я не могу отказаться от такого предложения.

— Может, она сама должна сделать выбор? А из-за меня она подбирала морковку с земли… Вдруг Кэчина не захочет, чтобы я за ней ухаживала.

— Ладно, давай-ка подсажу тебя в седло, и посмотрим, как вы поладите друг с другом.

— Вы не шутите? — удивляюсь я, замешкавшись.

— Конечно, нет.

— А моя нога? Палома говорит, что нужно подождать хотя бы до завтра. Короче, она разрешила мне смотреть, учиться, а не ездить верхом.

— Палома порой чересчур осторожничает, — подмигивает Чэй. — Наша Кэчина — умница. Я возьму ответственность на себя, что бы ни случилось. Согласна?

Я в нерешительности топчусь, киваю, и он подсаживает меня на спину лошади. Моя пегая Кэчина и его Аппалуза[11] идут бок о бок. Наше передвижение даже рысью не назовешь, но Чэй утверждает, что торопиться не нужно. Сейчас для меня гораздо важнее почувствовать себя уверенно верхом.

— Так вы из резервации? — интересуюсь я чуть смущенно.

Мы с Чэем долго не размыкаем рта, и мне хочется нарушить наше молчание, а это было лучшее, что я смогла придумать. Мой голос заглушается шелестом ветра, перебирающего подсохшие листья деревьев. Чэй внимательно смотрит на какую-то рощицу.

— Теперь уже нет, — неопределенно отвечает он. — Но мой отец по-прежнему живет там. Он — старейшина племени.

Я вслед за Чэем натягиваю поводья, и наши лошади останавливаются. Пристально вглядываюсь вперед, но, кроме кустов можжевельника с кривыми ветвями, не нахожу в пейзаже ничего особенного.

— Ему почти восемьдесят, — заявляет мой спутник, — и он до сих пор силен, как медведь.

Усмехаясь, он поворачивается ко мне, тянет Кэчину за уздечку, и мы отправляемся в обратный путь. Мне кажется, что мысли Чэя витают где-то далеко.

— Отец разрешил мне держать некоторых лошадей у него, а другие остались в моем загоне.

Мы едем по бескрайней равнине резервации, разбавленной саманными постройками. Думаю, что поселение индейцев не очень-то и отличается от Очарования. Впрочем, здесь имеется казино, торчащее неподалеку от главной дороги, а также заправка и магазинчик.

— Вы давно живете в Очаровании?

— Я уезжал, чтобы учиться в колледже, — Чэй пожимает плечами, — поступил в ветеринарную школу в штате Колорадо, а вскоре после окончания вернулся сюда.

— Но зачем? — Мой голос предательски выдает мои истинные мысли.

Если Чэй и обиделся, то не показывает виду.

— Ну, причины были самые разные, и убедительные, и нет… Кстати, как тебе первая поездка?

— Нормально. С удовольствием прокачусь еще раз, если вы не против. И, конечно, она.

Склоняюсь к шее Кэчины, но, поскольку я не привыкла как следует к ее поступи, получилось это не слишком изящно. Я теряю равновесие и едва не падаю, но кое-как удерживаюсь в седле.

— А на что смотрели? — осведомляюсь я у Чэя, тыча пальцем за спину.

Он пускает лошадь в галоп, бросая мне через плечо:

— Ты пока не готова туда ехать.

Понимаю, что разговор зашел в тупик и продолжать его бессмысленно. Чэй оборачивается и предлагает: