Зачарованные клады России

Тем временем в окрестных селах – Шатрищах, Старой Рязани, Усторони, Исадах, Ярустове – вовсю заработал черный рынок драгметаллов. Из рук в руки переходили «золото витое», «золото плетеное с перст толщиною», «свертки волоченого золота», «серебряные караси», «лемешки серебряные», «серебро литое брусками». Золотые изделия, по-видимому имевшие большую художественную ценность, разламывались и превращались в «отсечки», «усечки», «отломки», «куски». Пушкарь Вялин купил у Васьки Ломова, отчима находчика клада Абрашки Сергеева, «два отломка чепи золотой». Усторонскому священнику Тарасу принесли на продажу пруток серебра, «сверток волоченого золота» и «свиток тянутого золота, длиною в четверть аршина с лишком, а толщиною гораздо толще человеческого большого перста, а то золото тянуто в сережное тонкое кольцо». Серебряных дел мастеру Алексею Кобыляку из села Подол наперебой предлагали золото и серебро. «Буде чистое серебро – возьму», – отвечал Кобыляк. Серебро оказалось «чистым»…

Слухи о находке клада достигли усторонского помещика Елисея Житова, который, как мы помним, имел с Ртищевым «ссору большую за вотчинные дела». Житову не пришлось воспользоваться кладом: львиной его долей завладел Ртищев, меньшая часть осталась в руках крестьян, а Житову не досталось ничего. То, что клад был найден на спорной земле, подлило масла в огонь, и в Москву немедленно полетел «извет», в котором Житов вдохновенно врал о том, что ртищевские крестьяне нашли целый «погреб», в котором находились «караси серебряные и золотые, и чепи гремячие, и доска серебряная». Эти сокровища, продолжал Житов, преступно утаены Ртищевым и его крестьянами от великого государя, и вдобавок, найдены на земле, которая вообще-то должна принадлежать ему, Житову – «царь, государь, смилуйся, пожалуй…».

Прибывшие со стрельцами из Москвы стольник А. М. Бороздин и подьячий Приказа тайных дел П. Ф. Оловеников деятельно взялись за сыск. Их активным добровольным помощником стал помещик Житов – он доносил на крестьян, собирал слухи, искал свидетелей. Одной из первых жертв сыска пал «честный человек» Иуда Прокофьев – у него в огороде оказались схоронены три бруска утаенного серебра: как выяснилось, сын Иуды, Гришка, был в числе восьми пастушков – находчиков клада. Пришлось честному человеку подставлять задницу под кнут…

Энергичными мерами, с применением пытки огнем и расспроса с пристрастием, были разысканы четыре бруска серебра и два куска золота. Откуда-то вдруг нашелся даже один из «лазоревых камушков»: он якобы «закатился в подпол» – бывает… По указанию Житова следователи выезжали на место находки клада в поисках мифического «погреба», «обрыли земли сажень с шесть и больше, а погреба никакого нет и признаков погребных не сыскано». Убедившись, что собрано все, что можно, следствие прекратили и выпустили из тюрьмы подвергшихся жестоким пыткам мальчишек – находчиков клада.

Что же это был за клад? Судя по описаниям серебряных «брусков», которые называли еще «карасями» и «лемешками», это были слитки серебра весом около 200 г (полфунта) «мерою в длину два вершка, шириною в вершок, а в толщину в полвершка» (9 × 4,5 × 2,25 см). Это описание полностью соответствует «гривне серебра» – главной денежно-весовой единице Киевской Руси, хорошо известной археологам и историкам. Гораздо интереснее изделия из «волоченого» и «свитого» золота, украшенного «лазоревыми камушками», – тут, увы, можно только гадать, что за «узорочье» попало в руки кутуковских пастушков, потомков тех «удальцов и резвецов рязанских», что сложили свои головы снежной зимой далекого 1237 года.

Слово и дело

– Слово и дело государево за мной!

С этими словами московский жилец, дворянин Савва Тухачевский явился в Стрелецкий приказ. Немедленно доставленный «к роспросу», он показал, что ему известно о большом кладе, утаенном от казны.

В 1677 году, по словам Тухачевского, некий крестьянин монастырского села Городища явился к архимандриту Брянского Петровского монастыря и сообщил, что нашел большой клад: «За рекою Десною, в Карачевском уезде, вверху реки Снежети, в Верхопольском лесу в пустом городке старинное разбойничье положенье – денежную великою казну: девять кубов медных с деньгами с серебряными, да три куба золотых платиц, да ломаных образных окладов, да погреб со всяким ружьем да с ломаною медью».