Зачарованные клады России

Но, как бы ни были фантастичны народные предания о кладах, повседневная жизнь сплошь и рядом подтверждала их реальность. Один из актов Полтавской городской управы повествует о находке зачарованного клада в 1671 году пастухом Васькой: «Вигнал рано пасти товар по Святой недiлi с понедiлка на вовторак, видит – огонь горит розними материями». Пастух, увидев огонь, решил, что «то скарб мiет быти». Он стал копать в этом месте и наткнулся на казан, «прикрытий глиною». Однако о находке клада вызнал хозяин пастуха, Гринец, и дождавшись вечера, открыл казан и «гроши и злитое серебро» в мешке унес в лес и там спрятал. Батрак обратился с жалобой в городскую управу…

Известны случаи, когда клады выкапывали, роясь в земле, свиньи, выбрасывали на поверхность кроты, а однажды клад «старих мидних грывен» был найден даже с помощью… суслика. «Раз зiйшлы мы на одну могылку и посыдалы» – рассказывал находчик клада, сельский пастух. – Перед вечером сталы сходыть з могылкы – аж ось аврахова нора (аврах – суслик. – Примеч. авт.), а биля ней кучка земли и зелени гроши: все стари мидни грывни. Мы набралы три шапкы и понесли до дому. На другый день взялы лопату, роскопалы нору аж до аврахового гнизда, а найшлы грошей всего с прыгирщь». А в курганной группе Близнецы у села Ивановки Александровского уезда один «чоловик» нашел «каганец, а в ему кусок золота с хунт весом». Это золото было продано местному шинкарю за шестьдесят рублей.

Находки кладов были столь часты, а предания о сокрытых кладах столь распространены, что во многих украинских селах находка клада считалась самым заурядным делом, частью повседневного деревенского быта, нередко служившая источником семейного благосостояния. «Скарб (клад) нашел» – такой ответ нередко можно было слышать на вопрос о начале благосостояния того или иного деревенского богача. «В наших Авулах жили запорожцы, и не яки-нибудь, а заможни, – рассказывал дед Гаврило Карпенко из села Аулы на Екатеринославщине. – Вид того и теперь народ богатый, и кладив тут сховано допропасты. От хоть бы Дидейко, Тупас, Бейгул, Шульга, Шапарь – вси поразживались, то от батькив, то знайшлы гроши. А то на Сыротским наш мужик тарасовський выорав кубышку серебряных рублив та и сховав, не объявывсь. А згодя вин ще выорав маненьке барыло з зализными обручамы и чугунный возык – пушкы возять – тилько маненькый. Може в барыли гроши булы, тилько вин не казав, а диты его зараз дуже багато живуть, а вин старый був, зовсим убогый».

В народе в основном известны истории о кладоискателях-неудачниках, а о найденных кладах рассказывают мало, – так какой же дурак, найдя клад, станет вслух голосить об этом? Но о счастливцах, что «знайшлы гроши», слухи все же шли, и эти слухи заставляли браться за лопаты новых и новых искателей сокровищ. К примеру, однажды в окрестностях села Верблюжки Херсонский губернии случайно был найден клад золотых и серебряных монет. Это немедленно дало толчок массовому поиску кладов в окрестных курганах, за лопаты взялось чуть ли не все окрестное население. Искатели сокровищ вскрыли два кургана под названием Близнецы, при этом была обнаружена загадочная подземная галерея, идущая от кургана к близлежащей балке, заросшей кустарником. Галерея была вымощена кирпичом. В ходе раскопок кладоискатели нашли железную цепь, стремена, седло, но никаких сокровищ им не попалось.

Итак, клады искали, клады находили во множестве (нередко грабя старинные скифские и сарматские курганы), потихоньку сплавляли найденные сокровища корчмарям и шинкарям. Ну, а где было искать сокровища? Ясно, где – в старинных «могылах» неведомых народов и в тех местах, где некогда жили «заможни» запорожцы и укрывались после набегов лихие гайдамаки…

Золото скифских «могыл»

В первых числах февраля 1902 года в Мелитопольском уездном полицейском управлении можно было видеть сваленную на полу присутственной комнаты кучу, из которой виднелись куски разбитых больших амфор, ржавое железо, солома и различные мелкие предметы. За столом, в жарко натопленной комнате, тяжело вздыхая и поминутно утирая лысину большим клетчатым платком, восседал пристав 2-го стана и, аккуратно выводя буквы, писал рапорт на имя уездного исправника: