Зачарованные острова Галапагосы

Движимый любопытством и желанием сделать снимок получше, я вскоре ушел со своего места. Сонные самки почти не обратили на меня внимания, но вожак был крайне недоволен. С ревом плавал он взад и вперед вдоль берега, не спуская с меня злых глаз. «Выманить бы его на берег, получился бы отличный снимок!» — подумал я и начал имитировать его зов. Как он разволновался! Его движения стали вдвое быстрее, и вдруг он исчез. Неужели он испугался? Я спустился к самому прибою. Бег волн у берега был различен. Одни набегали на пляж, лишь мягко касаясь камней, в другие океан, казалось, вкладывал всю свою силу, и они грохоча ударялись о берег, отчего сотрясались скалы. Я не знал еще всех капризов здешнего прибоя и подошел вплотную к воде. Передо мной немедленно выросла зеленая стена. На миг я оглох от грохота и ослеп от дождя соленых брызг. Инстинктивно я поднял вверх фотоаппарат. Стоя по пояс в воде, я боролся с сильным потоком, стараясь сохранить равновесие. Затем вновь стало тихо, вода с урчанием отступила, и из откатывавшейся волны во весь свой рост передо мной поднялся вожак так близко, что я ощутил на лице исходящий от его дыхания запах рыбы. Я смертельно испугался, но все же каким-то чудом отскочил назад и даже успел щелкнуть аппаратом. Только выкарабкавшись к зеленым кустам, я немного собрался с духом. Морской лев лишь теперь немного отстал от меня и, выжидая, сел на землю. Я чуть осмелел. Для начала я помахал руками, и это возымело желаемое действие — он, видимо, заколебался: стоит ли нападать или лучше убраться подобру-поздорову? Несколько раз он вроде бы даже готовился перейти в наступление. Эта психологическая атака длилась не меньше трех минут, но когда я с поднятыми вверх руками медленно — признаюсь, очень медленно — пошел на него, он не спеша, почти в темпе замедленной киносъемки, отвернулся в сторону. Он все больше съеживался, становился все меньше, пригибался все ниже. Еще несколько секунд — и он обратился в бегство. Задние ласты и смешной обрубок хвоста последними мелькнули передо мной в пене прибоя. Победой я скорее всего был обязан своему росту. Я был выше вожака, а тем более с поднятыми руками. Когда морские львы принимают угрожающую позу, они выпрямляются во весь рост, стараясь вытянуться друг перед другом. Впоследствии я наблюдал, что самцы именно таким образом разрешают возникшие споры. Тот, кто чувствует себя слабее, спустя какое-то время без боя покидает поле брани.

Но то, что последовало затем, явилось для меня полной неожиданностью. Я оказался обладателем «благоухающего» гарема морского льва. Проиграв поединок, он всплыл далеко от берега и оттуда боязливо поглядывал в мою сторону. Рева его не было слышно. Теперь вожаком стал я. Но поскольку я явился на Галапагосы вовсе не для того, чтобы удовлетворить врожденное властолюбие, я постарался как можно быстрее стушеваться и больше не смущать вожака. Ему, однако, потребовался целый час, чтобы обрести былое мужество. Он заревел, сначала тихо, а когда его вызов остался без ответа, приблизился. В конце концов он принялся вновь патрулировать берег. Благодарение богу! Меня совсем не пленяла перспектива взять на себя заботу о всем его потомстве!

После случившегося я передвигался по колонии не иначе, как на четвереньках, хотя и обливался потом от напряжения: в такой позе я мог значительно ближе наблюдать самок и детенышей. Они явно принимали меня за своего, а к их запаху я постепенно привык. Прямо перед моим носом из воды вылез детеныш. Его мокрая шкура отливала всеми цветами радуги, в усах на каждом волоске висела огромная капля воды. Он взглянул на меня блестящими круглыми глазами, встряхнулся, так что брызги полетели мне в лицо, и удовлетворенно улегся. Но заснуть бедняжке не удалось: товарищ дважды ущипнул его за задний ласт, и, несмотря на усталость, ему пришлось должным образом отреагировать. Рассердившись, он резко повернулся к обидчику, но тот уже плескался на мелководье, предлагая следовать за ним. Малыши резвились в воде, догоняя друг друга, потом затеяли драку, а под конец стали нырять за камушками. Достав со дна гальку удобной формы, они подкидывали ее вверх и ловили ртом. Казалось, это занятие им никогда не наскучит. Я бросил малышам кусочек прибитого волной дерева, они подхватили и его. Наверное, им очень хотелось покататься по примеру взрослых самок на волнах, но вожак этого не разрешал. Глядя на детенышей, я понял, почему морских львов так часто можно видеть на аренах цирка. Они по природе своей очень любят играть.