Зачарованные острова Галапагосы

Здесь на больших утесах я увидел множество ласточкохвостых чаек. Одни птицы, таких было большинство, оглушительно крича, носились в воздухе, пикировали на меня сверху и явно преднамеренно гадили. Другие продолжали сидеть на яйцах. Они подпускали меня к себе, но встречали взволнованными криками. Каждый раз один из супругов пытался очень нехитрым способом отвлечь мое внимание от гнезда. Оставив своего партнера сидеть на яйцах, он с криком усаживался на соседнюю скалу. Если я все же приближался к гнезду, принималась вопить птица, которая его охраняла. Одна при этом так разволновалась, что отрыгнула проглоченную недавно каракатицу.

Действия ласточкохвостых чаек, пытавшихся переключить мое внимание с подруги на себя, напомнили мне аналогичное поведение цесарки, которое я имел возможность систематически наблюдать на биологической станции Вильхельминенберг около Вены. В тот момент, когда самка спускала яйцо в какое-либо укрытие, самец неизменно летел на высокую метеобудку и, сидя там, в течение минуты самоотверженно горланил, стремясь отвлечь меня от гнезда.

Ласточкохвостая чайка — это еще один эндемичный вид Галапагосов. Правда, в поисках рыбы она, случается, залетает на побережье Южной Америки, но никогда не вьет там гнезд. Темно-серая голова чайки резко контрастирует со светлым туловищем. Темные глаза окружены ослепительно-красным ободком, лапы ярко-красные. Чайка гнездится на всем архипелаге. Я находил ее гнездовья на островах Ла-Плаза и на западном побережье Альбемарля.

Ласточкохвостая чайка кладет свои яйца, имеющие защитную окраску в крапинку, прямо на скалу, между несколькими камушками, символически обозначающими границы ее гнезда. Здесь, на Тауэре, яйца вызывали явный интерес пересмешников, которые, не скрывая своих намерений, разгуливали между гнездами. Чайки не благоволили к этим любопытствующим посетителям и ополчались на них, как только те появлялись. Я не видел, чтобы пересмешники грабили гнезда, но Уильям Биб описал такие случаи. Естественно, что эти два вида птиц не переставали враждовать между собой. Длинный, слегка изогнутый клюв пересмешника словно самой природой предназначен для того, чтобы вскрывать яйца и извлекать их содержимое.

Близ нашей стоянки в мелких, оставленных приливом лужах, ловили не спеша рыбу однотонно окрашенные в темный цвет птицы. Эти темные чайки — Larus fuliginosus — тоже туземные обитатели Галапагосского архипелага. Их гнездовья пока не обнаружены.

На отливной, еще влажной песчаной полосе возилось несчетное количество крабов. Они усердно заталкивали клешнями себе в рот песок, пропитанный морской водой, содержащей питательные вещества. Вторая и третья ногочелюсти процеживали сквозь покрывавшие их ложкообразные волоски смесь песка с водой, отделяя оттуда легкие органические частицы. Тяжелые несъедобные части оседали и собирались у основания рта в постепенно увеличивавшуюся в объеме каплю. В конце концов неторопливым движением клешни краб смахивал ее. Поэтому за спиной краба по мере его продвижения вперед вырастали ряды шариков, располагавшихся звездой вокруг проделанного им хода в песке. Спустя час после начала отлива весь берег был покрыт небольшими круглыми комками. Насытившись, крабы завели брачные игры, которые впервые подробно описал Дарвин как пример эффективности естественного отбора. Самцы принялись покачивать своими огромными клешнями, составляющими чуть ли не половину веса их тела. Дарвин полагал, что этими движениями они привлекают самок. Впоследствии возобладало мнение, будто крабы таким образом заявляют о своих правах на территорию. Альтефогт сумел, однако, доказать, что прав был Дарвин.

Я поймал нескольких крабов. Коллега из Сенкенбергского музея описал их потом как новый подвид.

После обеда я решил с товарищами осмотреть остров. Мы шли на лодке. Молот-рыбы длиной от трех до пяти метров эскортировали нас, пока мы не пристали к берегу. Они вели себя крайне назойливо. Один из моих спутников, нырявший до обеда с доктором Хассом, рассказал, что они и их не оставляли в покое, — пришлось пустить в ход палки. Сильно досаждала пловцам меч-рыба. В этих широтах она привыкла к крупной добыче, например к морским львам, и не прочь была полакомиться человеком.